В декабре 1961 г. в Институте истории искусств, ныне Всесоюзном научно-исследовательском институте искусствознания Министерства культуры СССР, был создан Сектор искусства стран Азии и Африки. Институт, основанный в 1946 г. по инициативе академика И. Грабаря, представляет собой уникальное для искусствознания научно-исследовательское учреждение - в нем комплексно изучаются вес виды искусства всех континентов. Комплексный характер института сказался и на структуре Сектора искусства стран Азии и Африки, объединившего специалистов по изобразительному искусству, музыке, театру, кино и эстетике. Острой была проблема кадров. Основной костяк Сектора составили сотрудники, пришедшие из Музея искусства народов Востока, уже имевшие опыт работы по проблематике искусства стран Азии и Африки. В дальнейшем Сектор расширялся главным образом за счет подготовки кадров через аспирантуру. Организация Сектора явилась началом нового этапа в изучении искусства Японии в нашей стране.

До революции сведения о японском искусстве бывали рассыпаны в статьях и заметках таких журналов, как "Нива", "Вокруг света", "Всемирная иллюстрация", "Живописное обозрение", "Аполлон" и др. Вышли в свет в начале века и несколько небольших книжек, посвященных искусству Японии. Однако подлинно научное изучение японской культуры началось в нашей стране после Октябрьской революции. Оно связано с именем и многогранной научной деятельностью Николая Иосифовича Конрада, впоследствии действительного члена Академии наук СССР. Н. И. Конрад - основоположник научного японоведения в СССР. Круг его интересов был широк и разнообразен, но главным образом он занимался проблемами истории и филологии Японии. Им были разработаны многие положения теории японской художественной культуры. В 20-е годы Н. И. Конрад написал ряд статей о классических жанрах японского театра, частично связав их с гастролями театра кабуки в Москве в 1928 г. Сегодня практически все, кто занимается либо исследованием японской культуры, либо Переводами японской литературы, - его ученики либо ученики его учеников. Первым искусствоведом-японистом - сотрудником Сектора и была ученица Н. И. Конрада А. С. Коломиец, защитившая в 1964 г. диссертацию на тему "Манга. Сборник рисунков Хокусая".

С самого начала своей деятельности Сектор поставил перед собой задачу консолидации распыленных по отдельным научным учреждениям сил, занимающихся вопросами искусства Востока. Так, в тесном сотрудничестве, началась работа с учеными Института востоковедения АН СССР, Научно-исследовательского института теории и истории изобразительных искусств Академии художеств СССР, Музея искусств народов Востока, Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. За первыми шагами Сектора в области искусствоведческой японистики внимательно следил Н. И. Конрад. Сотрудничали с Сектором Н. А. Виноградова, Н. С. Николаева, Н. А. Иофан, Л. Д. Гришелева, О. Н. Глухарева и многие другие.

Первая работа Сектора, посвященная искусству Японии увидела свет уже в 1965 г. Это был сборник статей "Искусство "Японии" (отв. ред. И. Ф. Муриан), в котором затрагивались проблемы музыки, театра и изобразительного искусства, начиная с раннего средневековья и до наших дней. Коллектив авторов, в который от Сектора вошли А. С. Коломиец и С. Н. Соколов, стремился раскрыть в свете современных научных знаний и эстетических оценок важнейшие явления художественной культуры Японии: обрядные пляски кагура и японскую музыку VII-IX вв., живопись "хайга" и творчество Хокусая, Огата Корин, Энку, современную японскую гравюру.

Из года в год стала расти доля участия японистов в научных начинаниях Сектора, связанных с решением основополагающих для искусства Востока проблем.

В сборнике статей "Художественный образ и декоративность в искусстве Азии и Африки" (1969 г.) анализировалась графика Оно Тадасигэ и декоративность японской национальной живописи (С. Н. Соколов).

Большой интерес вызвала конференция "Проблемы взаимодействия художественных культур Запада и Востока в новое и новейшее время" (тезисы опубликованы в 1972 г.). С содержательным докладом выступила на конференции А. С. Коломиец, показав связи пролетарского искусства с революционным искусством европейских стран. Экранизации трагедии Шекспира на японском экране был посвящен доклад И. Ю. Гене. Об общих тенденциях развития японского театра Ноо и елизаветинского театра эпохи Шекспира говорила Н. Г. Анарина.

Крупным событием востоковедного искусствознания была конференция, посвященная проблеме канона в искусстве Востока, состоявшаяся в 1970 г., и изданный по ее итогам сборника статей "Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки" (1973 г.). В сборнике отразились разные попытки подойти к решению вопроса о роли канона в искусстве" восточных народов на древнем и средневековом этапе. Статьи, посвященные японскому искусству, были построены на различных явлениях японской художественной культуры и носили как: теоретический, так и конкретно искусствоведческий характер.

Так, статья Н. А. Иофан "Становление протоканона в изобразительном искусстве Японии" посвящена введению понятия протоканона и особенностям его на материале скульптуры ханива. Автор рассматривает скульптуру ханива как релевантную-иконографическую систему, складывающуюся в процессе осознания роли и места ритуального искусства. Свобода и живость образов ханива свидетельствует о том, что иконография ханива-продолжала развиваться к моменту появления буддийского стилистического кайона.

Структуру и функции канона в классической живописи Дальнего Востока рассматривает С. Н. Соколов. Предлагая свою систему многослойного канона в дальневосточном искусстве, он иллюстрирует свою концепцию высказываниями и примерами творчества дальневосточных художников от средневековья до наших дней.

Н. С. Николаева, исследуя на примере "сухого" дзэнского сада каноническую структуру японского сада, приходит к выводу, что становление канона совпадает со становлением жанра. Когда развитие жанра заканчивается, канон формализуется. Проследив становление японского сада от древности до декоративных садов современности, автор указывает на асимметрию как одно из основных правил канонического построения японского сада.

В статье "Иконографические каноны японской космогонической картины вселенной - мандала" Н. А. Виноградова показывает, как осмысление всеобщих законов мироздания превращается в Японии в сложную, тонко и детально разработанную систему правил и норм, отразившихся в космогонической иконе-"мандала". Рассматривая ее эволюцию, автор получил возможность проследить изменения общих эстетических идеалов и норм1 и увидеть те перемены, которые претерпела на протяжении средневековья религиозная живопись.

Сборник статей по проблеме канона явился знаменательной вехой в становлении востоковедного искусствознания, свидетельством его научной зрелости. Он вошел в обиход нашего искусствознания, и ссылки на него часто встречаются в искусствоведческой литературе.

В перечисленных работах использовался главным образом материал изобразительного искусства. В какой-то степени это отражало ситуацию, сложившуюся в самом Секторе, где изучению японского изобразительного искусства посвятили себя С. П. Соколов, А. С. Коломиец и частично И. Ф. Муриан.

Научные интересы С. Н. Соколова отличает широкий временной диапазон. Статьи теоретического плана, опирающиеся на материал дальневосточной живописи, перемежаются с конкретным искусствоведческим анализом творчества того или иного художника. Им подготовлена монография о творчестве выдающегося мастера японской традиционной живописи Томиока Тэссая. Проникновение в тайны средневековья помогли ему во всеоружии подойти к решению одной из центральных проблем- синтезу искусств в художественной культуре Дальнего Востока, реализованной в фундаментальном труде "Литература - каллиграфия - живопись" (1985 г.).

Автор исходит из того, что синтез, являясь одним из определяющих, конструирующих моментов в структуре художественной культуры народов дальневосточного региона, широко развился не только в зрелищных и пространственных искусствах, но и лежит в основе живописной традиции. В своем исследовании С. Н. Соколов ориентируется на творчество мастеров круга "художников-интеллектуалов" ("бундзинга"). Он показывает, как синтез литературы, каллиграфии и живописи в рамках школы "бундзинга" достиг своей высшей точки в жанре хайга и работах школы "укиё-э" XVII-XIX вв. С. Н. Соколов расшифровывает множество печатей, надписей-тем, рассматривая их место в живописном произведении. Анализируя основы поэтики каллиграфического искусства и выводя главные методологические моменты, важные для подхода к прочтению каллиграфии и анализа конкретных памятников, автор рассматривает каллиграфию в структуре синтетического произведения. Главные моменты поэтики синтеза автор выявляет на примере одного характерного произведения. Для живописи Японии им избрана серия "монохромных бамбуков" мастера XIX в. Ватанабэ Кадзана.

Иной круг интересов отличал рано ушедшую из жизни А. С. Коломиец. После защиты диссертации, посвященной Хокусаю-рисовалыщику, опубликованной в 1965 г., она посвятила себя изучению современного японского изобразительного искусства, главным образом современной японской графике. А. С. Коломиец была хорошо знакома со многими мастерами современной станковой графики Японии, бывала у них в мастерских, углубленно вникала в их труд. Это многолетняя деятельность была реализована в монографии "Современная гравюра Японии и ее мастера" (1974 г.). Богатый фактический материал, связанный с японской гравюрой XX в., характеристика основных направлений развития графического искусства в довоенной Японии, описание духовного и политического климата страны в послевоенные годы составили тот фундамент, на котором; А. С. Коломиец выстроила собственную концепцию бытования; в японской культурной жизни послевоенных лет станковой графики. Автор выделяет четыре ведущих направления, объединяющие основную массу активно работающих мастеров гравюры: направление "народной гравюры"; "традиционное направление"; "художники-декоративисты"; художники, связанные с особенностями японской каллиграфии и национальной интерпретацией новейших художественных течений. Значительный раздел книги посвящен художникам-графикам, их творчеству и роли в поступательном развитии гравюры. А. С. Коломиец ввела в научный обиход огромный малоизвестный и неизученный материал современного изобразительного искусства. Она собрала ценнейшую коллекцию современной японской гравюры, которая после ее кончины влилась в японский фонд Музея искусства народов Востока.

Занимаясь вопросами японской графики XX в., А. С. Коломиец не прошла мимо и такого интереснейшего явления художественной жизни Японии 20-х годов как движение за пролетарское искусство, внесшее неоценимый вклад в становление современного демократического искусства страны. В общем русле "пролетарского искусства" большое значение имела графика: агитплакат и карикатура. Доклад А. С. Коломиец "А вопросу об определении связей пролетарского искусства Японии с революционным искусством европейских стран", прочитанный на одной из научных конференций Института искусствоведения, был первым шагом в изучении этого уникального художественного направления. Она успела завершить свою большую работу по этой теме, которая в несколько сокращенном виде должна увидеть свет.

Ряд интересных статей о японской средневековой скульптуре и о структуре и образе дзэнского сада принадлежат перу И. Ф. Муриан, круг научных интересов которой обращен к дальневосточному ареалу и к странам Юго-Восточной Азии.

Гастроли театра кабуки в СССР в 1961 г. дали новый импульс изучению японского театрального искусства. Результатом возродившегося интереса к театру Японии был сборник статей "Театр и драматургия Японии" (1965 г) составленный в Институте востоковедения Л. Д. Гришелевой. "Наступила пора от общих работ по японскому театральному искусству, преследующих главным образом цели научной информации, перейти к специальным как в плане истории, так и в плане эстетики", - писал в предисловии к сборнику Н. И. Конрад. Статьи сборника и стали отражением исследования театра Японии на новом уровне.

С середины 70-х годов началось на Секторе изучение классического японского театра и в рамках Сектора искусств стран Азии и Африки Института искусствоведения. Так, обширное предисловие Н. Г. Апариной к переводам 17 поэтических драм для театра ноо (ёкёку) (1979 г.), сделанных Т. Делюсиной, оказалось первым шагом к углубленному изучению театра ноо". В 1984 г. вышла монография Н. Г. Анариной "Японский театр ноо". Книга открывается кратким историческим очерком, в котором прослеживается становление театра ноо. Специальный раздел монографии посвящен самой драме но - ёкёку и кратким фарсам -кёгэнам. Внимательно рассмотрено сценическое воплощение спектакля: устройство сцены, бутафория и аксессуары, костюмы и маски, музыка и сценическая речь, сценическое движение и танец и, наконец, актерское искусство. Книга-заканчивается сведениями о судьбе театра ноо в наши дни. Работа Н. Г. Анариной является первой попыткой дать всестороннюю характеристику этому яркому театральному явлению в истории мирового театра.

Н. Г. Анарина завершила работу над переводом и научным-комментарием знаменитого трактата Дзэами "Предание о цветке".

Предметом специального исследования в Секторе стал театр кабуки. Ряд статей на эту тему опубликовала Р. М. Кирсанова. Ею же подготовлена диссертация "Костюм театра кабуки и его роль в создании художественного образа". Подготовлена и уже успешно защищена еще одна диссертация, связанная с искусством японского традиционного театра. Эта работа педагога Ташкентской консерватории М. Ю. Дубровской "Музыка в традиционном японском театре", которую автор выстроила на материале двух театральных систем: ноо и кабуки. Впервые в науке подробно раскрыта музыкальная драматургия традиционного театра. Необходимо отметить также диссертацию преподавателя МГУ Е. А. Сердюк "Истоки японской культуры периода Эдо (1614-1868)", в которой особое внимание уделено японской театральной гравюре, и книге Л. Д. Гришелевой "Театр, современной Японии" (1977 г.), в которой дана общая картина театрального мира современной Японии. Все это говорит о значительном успехе нашего японистического театроведения.

Что же касается изучения японской музыки, то кроме уже упомянутой работы М. Ю. Дубровской следует отметить оригинальную диссертацию заведующего кафедрой теории музыки Дальневосточного института искусств С. Б. Лупинасом "Пути развития японской инструментальной музыки (кагэн) в системе-гагаку". Впервые на анализе ладовой и ритмической структуры-показана национальная специфика японской традиционной музыки и доказывается, что это живая, открытая эволюционизирующая система.

О японском киноискусстве в Институте искусствоведения еще в 1956 г. была опубликована первая статья информативнрго характера доктора искусствоведения Р. Н. Юренева "Японское-киноискусство". В дальнейшем, за исключением немногочисленных рецензий на выходящие на экраны японские фильмы,, литературы о киноискусстве Японии не было. Японское киноискусство является предметом исследования автора этой статьи. Ею была защищена диссертация на тему "Японское независимое кино", где были выявлены идейные, художественные истоки движения, показан его расцвет, исследованы причины, приведшие его к упадку. Отдельные монографии были посвящены теме войны в японском послевоенном кино (1972 г.) и творчеству Тосиро Мифунэ (1974 г.). Недавно увидела свет книга (названная "Бросившие вызов") о творчестве молодой режиссуры, пришедшей на японский экран на рубеже 60-х годов. В ней рассказывается о новом поколении кинорежиссеров, выступившем с резким отрицанием традиционного мышления в жизни и в искусстве и внесшем в японский фильм новую тематику и новую стилистику. Эти работы, а также ряд статей помогли подойти к более углубленному изучению вопроса: что же представляет собой национальное своеобразие японского фильма? Это и стало центральной темой только что завершенной монографии "Кэнгэки и сёмингэки - классические жанры японского кино". С изучением проблемы традиции и национального своеобразия связаны и ближайшие научные планы автора.

С приходом в Сектор кандидата философских наук Е. Л. Скворцовой появилась возможность дополнить искусствоведческие труды Института по японистике трудами о японской эстетической мысли. Среди уже опубликованных Е. Л. Скворцовой работ, охватывающих большой круг проблем, связанных с японской духовной традицией, с актуальными проблемами японской морали, особо необходимо упомянуть "Христианский век в Японии. К проблеме взаимодействия "Национальных культур" и статью "К проблеме восприятия западной философии в Японии (Экзистенциализм и японская духовная традиция)". Готовится также монография "Проблемы эстетической мысли Японии. Традиции и современность (1960-1980-е годы)".

Сектор искусства стран Азии и Африки Института искусствоведения ставил перед собой также задачу широкой популяризации знания об искусстве Востока. Этой цели служили статьи сотрудников Сектора, опубликованные в массовых журналах, в популярной форме рассказывавшие о художественной жизни стран Азии и Африки. Информативный и одновременно популяризаторский характер носило и серийное издание Сектора "Сокровища искусства стран Азии и Африки", выходившее в течение ряда лет, начиная с 1975 г. В предисловии к первому выпуску этого издания академик Н. И. Конрад писал: "Я очень просил бы мысль об этой серии не оставлять, усилия по ее созданию не ослаблять; тем более что развитие соответствующей науки делает такое издание вполне осуществимым, а издание со своей стороны может способствовать развитию науки". Японоведческие статьи серии посвящены истинно вершинным произведениям и творцам японского искусства. Их темы: "36 видов Удзи" Хокусая, гравюры Утамаро, картины Тэссая, шедевр Огата Корин "Красные и белые цветы сливы", образы кабуки в гравюрах Кацукава Сюнсю, шедевры нэцкэ.

В декабре 1986 г. Сектор искусства стран Азии и Африки ВНИИ искусствознания отметил свое 25-летие. За четверть века сделано немало в области изучения японского искусства. Однако предстоит сделать еще очень много. До сих пор нет серьезных, исследовательского характера работ по современному театру Японии, мало изучается современная японская музыка, почти ничего не сделано в области изучения художественных проблем телевидения и многое другое. Всего этого можно будет добиться путем дальнейшей консолидации сил, занимающихся японоведением, привлечения к исследовательской деятельности в этой области, к участию в коллективных трудах более широкого общественного научного актива и научных сил из стран социалистического содружества.