Как можно видеть из предыдущих глав, языковая ситуация в современной Японии порождает немало проблем, часто непосредственно связанных с важнейшими сторонами жизни и имеющих в той или иной степени и политическое значение. Без рационального решения языковых проблем невозможны ни полноценное обучение, ни эффективное воздействие средств пропаганды, ни общение с иностранцами. Поэтому в государственную политику входит и языковая политика. Но пожалуй, ни в одной из развитых капиталистических стран правительство не уделяет лингвистическим вопросам столь большого внимания, как в Японии.

Подобная тенденция до некоторой степени проявлялась и до войны, прежде всего в связи со школьным обучением. Однако основы существующей системы были заложены в первые послевоенные годы. Для решения вопросов языковой нормы, рационализации обучения родному и иностранным языкам, совершенствования текстов прессы, радио и телевидения были созданы государственные учреждения, существующие и поныне. Важнейшие из них - упоминавшийся Государственный институт японского языка и Институт культуры радио- и телепередач (оба - в Токио), деятельность которых будет нами рассмотрена более подробно; определенная часть работы проводится и в университетах, в первую очередь государственных. Японская наука о языке в послевоенные годы испытывает значительное влияние государственной политики.

Мы здесь не имеем возможности рассматривать японское языкознание в целом, об этом мы писали в другой нашей работе [Алпатов, 1983]. Отметим лишь одну важную его черту. Если до войны в Японии господствовало теоретическое языковедение, то начиная с первых послевоенных лет стал распространяться преимущественно практический подход к языку, ориентированный на решение прикладных задач. "Чистая наука", разумеется, существует, однако она отошла на второй план; ее оплотом остаются прежде всего частные университеты и научно-исследовательские институты. Количественно явно преобладают работы прикладного характера, прежде всего социолингвистического (большое место занимают также прикладные исследования по машинной лингвистике - автоматической обработке информации, вводу информации в ЭВМ, машинному переводу и т. д., которые являются темой особого исследования и здесь рассматриваться не будут).

Теоретической основой этих работ служат идеи так называемой школы "языкового существования" (гэнго-сэйкацу) (более подробно см. [Неверов, 1982]). Данная школа считает своей задачей в первую очередь не исследование фонетики, грамматики или семантики языка, а описание речевых особенностей людей в связи с общественными процессами [Shibata, 1975, с. 163]. Лингвистика школы "языкового существования" - это почти исключительно социолингвистика. Связанные с ней ученые подчеркивают, что она сформировалась на японской почве, во многом раньше, чем аналогичные школы в американской и западноевропейской науке [Shibata, 1975, с. 161; Grootaers, Shibata, 1982, с. 344]. Мы рассмотрим здесь лишь практические аспекты деятельности японских социолингвистов, прежде всего на примере работы двух упомянутых выше институтов.

Каждый из институтов принадлежит ведомствам, в руках которых сосредоточены установление и поддержание языковой нормы в Японии. Государственный институт японского языка (Кокурицу-кокуго-кэнккю:дзё, сокр. ККК) принадлежит министерству просвещения, Институт культуры радио- и телепередач (Хо:со:-бунка-кэнкю:дзе, сокр. ХБК) - государственной радио- и телекомпании NHK. Каждое из ведомств пользуется законодательными правами по определению языковых норм в пределах своей сферы - соответственно в учебной литературе и в передачах NHK. Институты играют роль центров, разрабатывающих эти нормы. Вне указанных сфер строгого поддержания норм нет, поэтому в литературе частных издательств, в передачах частных компаний возможны определенные отклонения от них. Однако влияние официально установленных образцов очень велико; например, наиболее заметные изменения нормы на NHK обычно быстро перенимаются другими компаниями. Так, когда в августе 1984 г. NHK приняла решение об изменении написания корейских имен и фамилий в телевизионных надписях, то в течение месяца аналогичное нововведение было принято и частными телекомпаниями (ХК. 1984. № 10. С. 19).

Наличие двух нормативных источников, обычно действующих независимо друг от друга (хотя оба они государственные), приводит иногда к некоторому разнобою в нормах. В целом министерство просвещения несколько более пуристично, а NHK либеральнее и чаще проводит новшества. Наиболее заметны расхождения в отношении произношения гайрайго: министерство просвещения, особенно в первые послевоенные годы, ориентировалось на произносительные привычки тех, кто не владел английским языком, а NHK допускала более "американизированное" произношение (Б. 1978. № 7. С. 25-27). Министерство просвещения весь период существования "тоё-кандзи" строже выдерживало его рамки, тогда как на NHK всегда допускалось несколько большее количество иероглифов (БГ. 1977. № 6. С. 20); после введения "дзёё-кандзи" нормы здесь сблизились. В январе 1987 г. министерство просвещения приняло решение о подготовке новых норм произношения и написания гайрайго, связанных с тенденцией к уменьшению пуризма и приближению к английскому произношению (Акахата. 1987. 15 янв.; Japan Times. 1987. 16 янв.).

Функции института ККК многообразны, но в основном они имеют прикладную направленность: это сбор данных самого различного рода по японскому литературному языку и диалектам, проведение массовых обследований носителей японского языка, наблюдение за употреблением в текстах тех или иных лексических единиц, грамматических форм и конструкций, письменных знаков с последующим статистическим подсчетом данных, разработка методики преподавания японского языка иностранцам и японцам, изучение форм языкового поведения, сопоставление функционирования японского и английского языков, установление строгих критериев при выставлении школьных отметок и т. д. Институт обладает хорошей технической базой, имея компьютеры, быстродействующее печатное устройство для иероглифики, совершенную эспериментально-фонетическую аппаратуру. Существует значительный банк данных по японскому языку последних десятилетий, результаты большинства исследований подвергаются машинной обработке. Наибольшее количество сотрудников сосредоточено в отделе исследования языка с помощью компьютеров и в методическом центре по вопросам преподавания японского языка иностранцам.

Одна из главных форм работы института - проведение массовых обследований, в ходе которых специально подобранным информантам предлагают ответить на ряд вопросов. Мы уже упоминали о двух исследованиях в г. Цуруока, где с интервалом в 22 года была проанализирована языковая ситуация в городе со значительной ролью диалектов. Отметим и два аналогичных исследования в г. Окадзаки (префектура Аити), где изучались формы вежливости и их социальное функционирование с интервалом в 19 лет. (см. результаты этих исследований [Кэйго, 1957; Кэйго, 1983]). В 80-е гг. начато массовое обследование языков больших городов, прежде всего Токио и Осаки [Grootaers, Shibata, 1982, с. 354].

Подобные исследования проводятся по детально разработанной методике, позволяющей отобрать должное количество информантов, надежно представляющих те или иные социальные, возрастные и образовательные группы. При этом используются методы математической статистики, а также психологические и другие данные. На это обращается большое внимание: в книге [Кэйго, 1957] описание методов опроса информантов и критериев их отбора занимает больше половины объема. Применялся, например, такой тест. Кандидатам в испытуемые предлагалось посмотреть мультфильм, в котором постепенно собака превращалась в кошку; выяснялось, в какой момент это отметил тот или иной информант, что свидетельствовало о тонкости восприятия. В результате опыта люди с лучшими и худшими результатами браковались, и к анкетированию допускались лишь лица с наиболее усредненной реакцией, которые имели больше шансов считаться типичными носителями языка. Подобные тесты позволяют судить о владении языком больших масс населения на основе опроса ограниченного числа (десятков или сотен) людей.

Отобранным информантам дают анкеты, на вопросы которых они должны ответить. Большинство из них касаются того, как бы сказал испытуемый в той или иной ситуации и какую форму или какое слово он бы выбрал из предлагаемых. Таким образом выявляются активно используемые, пассивно известные и вовсе незнакомые, предпочитаемые и отвергаемые единицы языка и т. д. Результатом обследования является информация самого разного типа: о степени владения литературным языком и роли диалектов, о пользовании иероглификой, о роли форм вежливости и предпочтительности тех или иных из них в разных социальных ситуациях, о различиях мужского и женского вариантов языка, об отношении японцев к языку, которым они владеют, и языку, который они слышат, об эффективности тех или иных мероприятий языковой политики и о многом другом.

Иной метод исследований, также впервые разработанный в ККК, - это "исследование языка в течение 24 часов". В соответствии с ним информант, выбранный на тех же основаниях, что и в предыдущем случае, служит объектом наблюдения в своей повседневной жизни: в течение целого дня его сопровождает исследователь, фиксируя на бумаге или на магнитной ленте его речь с указанием ситуаций, в которых она произносится [Конрад, 1959; Сибата, 1983].

Организатор подобных исследований Сибата Такэси так характеризовал ситуацию перед началом подобных исследований: "До сих пор почти неизвестно, сколько слов в день произносит японец, какие из них он употребляет в повседневной жизни, сколько времени в день он читает газеты или пишет письма и многое другое" [Сибата, 1983, с. 134]. "Исследования языка в течение 24 часов" позволяют получить ответы на эти вопросы и многие аналогичные им. Были составлены схемы "языкового существования" типичного торговца, типичного служащего, типичной домохозяйки и т. д. по часам дня; выявлено, сколько времени уходит у каждого из них на те или иные операции с языком, какова средняя длина предложений в их речи, каков в них процент подлежащих и сказуемых, каково соотношение исконной лексики, канго и гайрайго и т. д. Таким образом изучается устная неподготовленная речь, наиболее трудная для фиксации. Аналогичные исследования ведутся и на материале письменных текстов, подвергаемых статистической обработке; этот материал группируется по жанрам и стилям.

В результате институтом ККК и другими научными центрами получен большой объем информации для ЭВМ, на основе анализа которой публикуются различного рода исследования, содержащие данные, обычно неизвестные для каких-либо стран, помимо Японии. Некоторые такие данные мы уже приводили в предшествующих разделах. Приведем еще несколько примеров. Подсчитана частота тех или иных письменных знаков и их сочетаний в текстах тех или иных жанров [Сайто, 1971]. Выяснено, что в бытовом разговоре японское предложение в среднем содержит 3,81 знаменательного слова, в заранее не подготовленной официальной беседе - 5,49, в лекции - 9,31, в теленовостях - 16,48 (Н. 1978. № 23. С. 174). Установлено, из какого числа звуков в среднем состоит предложение в общеяпонских, местных и международных теленовостях (Н. 1978. № 23. С. 178). Выявлено, что жители собственных домов чаще употребляют формы вежливости и тоньше дифференцируют их употребление, чем лица, снимающие квартиры: это объясняют тем, что первые больше вовлечены в местные социальные связи [Grootaes, Shibata, 1982, с. 355]. Примеры такого рода можно было бы продолжать почти до бесконечности.

Многие социолингвистические исследования характеризуются тотальностью охвата. Эта тотальность связана не с количеством рассматриваемых явлений (оно как раз обычно невелико), а со стремлением "прогнать" анализ этого явления по всем половым, возрастным, социальным, образовательным группам и по всей территории Японии. Например, масса литературы посвящена весьма частному явлению - распространению ненормативных форм типа мирэру 'мочь видеть' (о них мы упоминали выше). Авторы этих работ стараются выяснить, когда, где и кем употребляются эти формы и их конкуренты в языке. В одной публикации дан анализ их использования во всех 47 префектурах Японии, выявлены зоны их большего или меньшего распространения [Ямамото, 1983, 1984]. Другие лингвисты изучают социальную, возрастную и половую дифференциацию пользования формами типа мирэру; отмечается, в частности, особая их употребительность в речи молодежи [Кояно, 1979]. Таким образом, имеется полная и достоверная картина того, как это относительно новое для японского языка явление постепенно распространяется по Японии. Аналогично изучаются изменения в формах вежливости и т. д. В области лексики ведется постоянное слежение за новыми словами, для неологизмов выявляют год и даже месяц их первого появления. Издаются, в частности газетной компанией "Асахи", специальные словари, где для каждого года за послевоенный период приводится список слов, появившихся вновь. Из них можно, например, узнать, что такое частое слово, как ванман "автобус без кондуктора", появилось именно в феврале 1949 г., а не раньше и не позже.

Не все подобные исследования имеют прямой практический выход, но, конечно, у них всегда есть хотя бы потенциальная практическая направленность. Анализ того, как реально говорят и пишут, необходим для совершенствования языковой нормы. Например, изменения иероглифического минимума в 1981 г. были произведены на основе многолетнего изучения употребления иероглифов в различных ситуациях, предпринимавшегося ККК. Упомянутые исследования форм типа мирэру связаны с решением вопроса о том, насколько они уже могут считаться допустимыми и вводиться в школьное преподавание. Необходимость совершенствования нормы стимулирует и изучение форм вежливости, где действующие правила довольно сильно отличаются от живой практики. Анализ реального "языкового существования" важен и в связи с принимаемыми мерами по сохранению диалектов, о которых мы уже говорили. Слежение за новой лексикой дает возможность разъяснять значение новых слов для людей, которым они непонятны. Наконец, анализ языкового поведения японцев очень важен для эффективного обучения иностранным языкам в Японии и японскому языку иностранцев. Сейчас эти исследования занимают все большее место в деятельности ККК, причем наблюдается выход за пределы привычной лингвистической проблематики: значительный интерес проявляется к соотношению языкового и неязыкового поведения, к особенностям национальных моделей культуры в целом.

Практическая нацеленность японской лингвистики отражается и в той роли, которую она играет в повседневной жизни японцев. Эта роль часто удивляет иностранных, особенно американских, наблюдателей. Во многих других странах лингвистика воспринимается как абстрактная, далекая от жизни наука; особенно это относится к структурной и генеративной лингвистике последних десятилетий со сложной терминологией и отпугивающим неспециалиста формальным аппаратом. Иная ситуация в Японии, где любят говорить о "лингвистическом буме" [Мацумото, 1980, с. 109]. Как отмечала американская лингвистка Э. Джорден, американцы при встрече больше всего говорят о погоде и политике, японцы - о погоде и языке [Сибага, 1984, с. 2]. Другой известный американский японист, Р. Э. Миллер, с некоторым чувством горечи пишет о том, что в отличие от его страны, где языковеды неизвестны публике, в Японии наблюдается массовый интерес к лингвистическим исследованиям, а ученые, особенно имеющие профессорское звание или работающие в престижных учреждениях, пользуются большой известностью; японцы-неспециалисты охотно покупают книги по языкознанию, несмотря на любую их трудность; не редкость и выступление лингвистов по телевидению, причем они могут выступать не только как специалисты, но и излагать свое мнение по любым вопросам и даже принимать участие в телешоу [Нам пришлось видеть, например, участие в телешоу ведущего специалиста по китайскому языку, ныне покойного, Тода Акиясу.]. Даже в рекламу товаров вставляют фразы о японском языке [Miller, 1982, с. 12-19].

В Японии книга по лингвистике, рассчитанная на специалистов, может стать бестселлером. Впрочем, успех часто имеет литература, содержащая мнимонаучные сенсации, типа печально знаменитой книги Цунода Таданобу "Мозг японцев", о которой мы будем говорить в следующем разделе. Очень популярны книги по истории японского языка и особенно по выявлению его родственных связей (вообще в моде литература по выявлению "корней" японского народа). Впрочем, и здесь обычно внимание обращается не на серьезные научные работы таких ученых, как ныне покойные Мураяма Ситиро, Хаттори Сиро и других, а на далеко не лучшие образцы. Долго была бестселлером книга некоего Ясуды, где доказывалось, что небольшой по количеству носителей язык лепча в Гималаях ничем не отличается от древнеяпонского. Также очень популярны работы известного ученого Оно Сусуму о родстве японского языка с дравидийскими, хотя эта гипотеза отвергается большинством специалистов. Такого рода ажиотаж, безусловно, связан с влиянием японского национализма, использующего в своих целях и лингвистическую аргументацию.

Большее значение имеет тот факт, что вопросы языковой практики занимают видное место в японских средствах массовой информации. Широко обсуждаются проблемы языковой и письменной нормы: только с сентября 1978 по август 1979 г. в рубрике "Голос" газеты "Асахи-симбун" было опубликовано 28 статей по вопросам языковой нормы [Иман, 1980, с. 24]. Массовая печать уделяла много внимания проекту "дзёё-кандзи", в связи с подготовкой уточненного правописания каны проходило печатное обсуждение и этих проблем; например, на первой странице газеты "Асахи-симбун" была помещена большая статья, рассматривавшая спорные случаи написаний хираганой (Асахи-симбун. 1985. 21 февр.). В японских газетах на английском языке каждую неделю обсуждаются проблемы методики обучения английскому языку японцев и преподавания японского языка иностранцам.

Большое место занимают языковые передачи и на телевидении. Показательно, что с апреля 1984 г. регулярные передачи о японском языке были переведены из учебной программы NHK на общую [Сибата, 1984, с. 2], они транслировались в самое удобное для зрителей время: по субботам с 22 до 22 ч. 30 м. Не редкость даже телевизионные сериалы на лингвистические темы: летом 1985 г. по NHK демонстрировался пятисерийный фильм "Кокуго-ганнэн" ("Первый год японского языка"), в котором изображалась жизнь японской семьи второй половины XIX в., все члены которой говорили на разных диалектах. Замысел фильма - показать, как постепенно вырабатывался общеяпонский язык. Отметим и большое количество научно-популярной литературы. Важную роль долгие годы играли журналы "Гэнго-сэйкацу" ("Языковое существование"), сейчас прекратившийся, и "Гэнго" ("Язык"), издающийся и сейчас, содержавшие статьи по функционированию языка в японском обществе, по культуре речи, большое место в них занимали письма читателей, ответы на их вопросы (журналы печатали и материалы, рассчитанные на специалистов).

Итак, в современной Японии наука о языке прежде всего рассматривается как основа для языковой практики, как средство, помогающее японцам правильно пользоваться своим языком.

Несколько подробнее мы хотим остановиться на одном из аспектов прикладной деятельности японских языковедов - на деятельности по совершенствованию языка теле- и радиопередач. Ведущую роль здесь играют упоминавшийся институт ХБК при компании NHK и Совет по языку передач при той же компании (Хо:со:-ё:го-иинкай).

Институт ХБК существует с 1946 г. и занимается различными аспектами структуры передач, принципов их подготовки, реакции зрителей на передачи, обобщения японского и зарубежного опыта (изучается телевещание во многих странах, включая Россию); в 1984 г. в него влился Институт по анализу общественного мнения зрителей (проблемами телетехники занимаются другие институты NHK); при институте существуют библиотека фоно- и видеозаписей, насчитывавшая к 1972 г. около 12 000 единиц хранения [В нее в то время входило 1300 фильмов, 6500 магнитофонных записей, а также 4300 единиц хранения, запечатлевших национальные культурные ценности, в том числе записи народного искусства из разных районов Японии, голоса 1600 известных людей, записи айнского языка и фольклора, а также записи, сохраняющие японские диалекты. Сейчас фонд библиотеки значительно пополнился.], и общедоступные музей радио и телевидения [NHK, 1972] (подробнее см. [Алпатов, 1987]).

Одна из основных задач института - изучение языка телевидения и радио и выработка практических рекомендаций для его совершенствования. Систематически просматриваются и прослушиваются передачи различных программ, в том числе местного вещания, и фиксируются все имеющиеся в них отклонения от нормы, случаи употребления диалектных и просторечных выражений, стилистические погрешности, случаи труднопонимаемых слов и фраз (в частности, в связи с употреблением неулавливаемых на слух канго) и т. д. Эти случаи рассматриваются в издаваемом NHK журнале "Бункэн-гэппо" ("Библиографический ежемесячник"), в каждом номере которого приводятся примеры ошибочных и неудачных фраз из речи дикторов и комментаторов с предложениями по их исправлению (аналогичные рубрики можно видеть и в других изданиях).

Помимо фиксаций ошибок и неточностей наблюдение над языком передач ведется еще в двух аспектах: с целью выяснения тенденций развития. Изучают различия между языком новостей, репортажей, бесед, образовательных, детских передач и т. д. Анализируются их особенности не только в области лексики, но и в области грамматики и фонетики: мы уже приводили данные о длине предложений в передачах разного типа. Выявление таких особенностей помогает планомерно составлять соответствующие тексты и в то же время вносить изменения там, где наметившиеся тенденции оцениваются как неэффективные, например если язык той или иной передачи оценивается как слишком книжный и малодоходчивый. Наблюдения над языком японского вещания ведутся начиная с довоенного времени, отмечаются происшедшие изменения - как сознательные, так и стихийные [Канно, 1978].

Материал радио- и телепередач изучается в очень большом объеме. С 60-х годов все слова, используемые в вещании, идут в машинную память; теперь всегда может быть известно, какое слово, когда и в какой передаче произнесено; к 1972 г. на ЭВМ было проанализировано около двух третей собранного материала - примерно 1 200 000 слов [NHK, 1972, с. 7].

Наряду с изучением текстов теле- и радиопрограмм производится и анализ их воздействия на зрителей и слушателей. Помимо непосредственных наблюдений за реакцией на передачи (так, в частности, исследуется эффективность детских программ), широко применяются анкетирование и опросы зрителей. В одном из массовых обследований, например, опросили 1300 специально отобранных деревенских жителей по поводу понятности употребляемых на телевидении слов и иероглифов, на основе полученных результатов были внесены коррективы в используемую в передачах лексику и иероглифику [NHK, 1972, с. 8]. В анкетах также выясняется мнение зрителей о передачах, в том числе и об их языке. Например, было предпринято массовое обследование мнений зрителей об использовании по телевидению форм вежливости (Н. 1977. № 22. С. 37-63).

На основе всех указанных исследований вырабатываются рекомендации и предложения, поступающие на рассмотрение Совета по языку передач. Этот орган, наделенный законодательными для NHK функциями, состоит из восьми человек - деятелей NHK и авторитетных лингвистов. В состав совета входят или входили такие ученые, как академик Хаттори Сиро, Киндаити Харухико, Сибата Такэси, Хага Ясуси. Совет собирается ежемесячно, материалы его заседаний публикуются в журнале NHK "Хосокэнкю то тёса" ("Исследования и обследования передач"). Во время заседаний совета просматриваются видеозаписи, прослушиваются магнитофонные записи, обсуждается полученная информация и вырабатываются решения. Например, на одном из заседаний в 1984 г разбиралась программа местного вещания в г. Ниигата, посвященная ожидаемому снижению налогов на вино. Было отмечено, что передача перегружена информацией, не доходящей до зрителя, в ней следовало бы сократить всю вторую половину, в то же время отмечены случаи, где слов недостаточно для понятности текста, признано недопустимым повторение одних и тех же оборотов в одном предложении, выделены случаи двусмысленности, отмечены нежелательные слова, например канго ко:фу-суру 'вручать' забраковано как слишком трудное, предложено заменять его на исконный глагол тэватасу с тем же значением (ХК 1984 № 9 С 66-67).

Совет по языку принимает разного рода решения, влияющие на подготовку передач на NHK. Эти решения нередко связаны с политической конъюнктурой. Так, упомянутое постановление об изменении написания и произношения корейских собственных имен для более точной передачи их звучания в языке-источнике было связано с подготовкой визита в Японию южнокорейского президента Чон Ду Хвана в 1984 г. В том же году было прекращено использование на телевидении выражения вага куни 'наша страна' в отношении Японии, это было мотивировано не только его книжно-ораторским характером и несоответствием доверительному тону, желательному для речи дикторов, но и его официальностью, которая дает повод отождествить точку зрения NHK с точкой зрения правительства (ХБ 1984 № 12 С 69).

В целом в языковой политике NHK (а в той или иной степени и других компаний) отмечаются три тенденции к большей разговорности речи, к замене непонятных на слух канго, к ограничению числа гайрайго. С 80-х годов признано, что теленовости и другие передачи воздействуют на адресата тем надежнее, чем более приближен к разговорному их язык. Поэтому провозглашен лозунг перехода oт "читаемых" новостей к "рассказываемым". Текст, конечно, остается подготовленным заранее, однако строится по возможности так, чтобы он не выглядел как читаемый и казался естественным. Для этого текст подвергается специальной обработке, ограничивается книжная лексика (без которой, конечно, совсем обойтись невозможно), сокращается длина предложений, исключаются сложные синтаксические конструкции, вводятся определенные "шероховатости", свойственные разговорной речи, поскольку абсолютно гладкие и правильные предложения неизбежно будут восприниматься как написанные [Инагаки, 1984].

Много заботятся на телевидении и радио и о понятности передач на слух. В разделе, посвященном письменности, мы уже говорили о малопонятности для слушающего многих канго, без которых, однако, оказывается трудно обойтись, это приводит к большой роли письменного текста на японском телевидении. Однако там, где это возможно, книжные канго еще с довоенного времени изгоняются из передач. При появлении радио пытались читать газетные статьи, это приводило к полному непониманию текста [Канно, 1978, с. 8]. Поэтому уже более полувека применяются специальные меры по замене непонятных на слух канго: до войны их старались заменять на соответствующие по значению исконные слова, что не всегда возможно; после войны их заменяют также на гайрайго, на более понятные канго и на смешанные образования [Неверов, 1975].

Исключение из языка теле- и радиопередач сложных китаизмов рационально сразу с двух точек зрения: в связи с понятностью текстов на слух и в связи с приданием им более разговорного характера. Однако есть и факторы, препятствующие этому. В ряде случаев заменить трудное канго можно только на гайрайго, а такие замены часто также приводят к непониманию. Пожалуй, ничто не оценивается аудиторией столь негативно, как злоупотребление американизмами в передачах (ХК 1984 № 8 С. 20). Вызывают протесты как их чужеродность, так и непонятность, которая в отличие от канго не может быть компенсирована при письменном дублировании текста. В целом политика на телевидении, по крайней мере на NHK, заключается в ограничении числа гайрайго (ХБ. 1984. № 10. С. 22), за исключением собственных имен. Необходимые по смыслу американизмы объясняются, что, впрочем, признается нежелательным, поскольку занимает много времени (ХК. 1984. № 10. С. 30). Однако на телевидении можно видеть ту же стилистическую дифференциацию передач разных жанров, что и в прессе. Когда это нужно, эффект непонятных, но кажущихся "элитными" американизмов используется и здесь: отмечают относительно высокий процент длинных и заведомо непонятных гайрайго в детских передачах, в том числе в мультфильмах (ХК. 1984. № 7. С. 33).

Таким образом, на японском телевидении и радио языку вещания придается большое значение. Язык рассматривается как одно из основных средств достижения нужного для владельцев средств массовой информации пропагандистского эффекта, воздействия на массовое сознание. Методика такого воздействия строится на научной основе.

Одна из задач, ставящихся при подготовке телевизионных передач, - влияние на развитие и распространение норм литературного языка, которое не исчерпывается специальными языковыми передачами. Поскольку сейчас дети в Японии узнают большую часть слов языка через телевидение и кино, а не через опыт повседневной жизни [Канаока, 1984, с. 52], то языковые мероприятия NHK и других организаций непосредственно влияют на развитие языка.

Подобного рода сознательное воздействие на язык относится, конечно, не только к сфере телевидения и радио. Определенные меры принимаются и в отношении языка прессы. Еще один аспект подобной деятельности, распространившийся лишь недавно, - упорядочение терминологических систем. В этом отношении Япония долго времени отставала от многих развитых стран, неоднократно отмечался большой терминологический разнобой и обилие неоправданной синонимии [Neustupny, 1978, с. 170]. Видный американский японист С. Э. Мартин в связи с этим даже предложил в шутку ввести мораторий на новые термины [Мартин, 1984, с. 3]. Однако в 80-е годы положение и здесь стало меняться. Создан терминологический подкомитет Японского комитета по стандартизации, который выпустил серию нормативных терминологических словарей на основе перевода на японский язык соответствующих словарей ЮНЕСКО [Докумэнтэсён, 1981, 1982, 1984]. Подобная работа ведется и другими организациями, включая ККК, существует около 300 терминологических комиссий, составляющих нормативные отраслевые словари. За один 1982 г. появились 6092 публикации данного рода, их количество растет. Ведутся работы по подготовке машинного банка терминологических данных [Galinski, 1983].

Итак, современная Япония характеризуется активной языковой политикой. Основную роль в ее проведении играют государственные органы, к подготовке осуществляемых мероприятий привлекаются ведущие ученые. Конечная цель такой политики - превращение языка в эффективное средство воздействия на массы. Для этого необходимо распространение языка, понятного для всего населения страны, совершенствование языковой, в том числе письменной, нормы, формирование разнообразных языковых стилей и многое другое. Такие меры проводятся, конечно, не только в Японии, но в этой стране они особенно целенаправленны.

Тем не менее, подводя итог проблемам, которые мы разбирали в этом разделе и предшествующих главах, следует сказать, что эта политика не всегда оказывается эффективной. Конечно, определенные результаты налицо: владение литературным языком достаточно велико, несомненно и влияние японских средств массовой информации на значительную часть населения, в чем не последнюю роль играет и язык. Однако нередко появляются и неожиданные последствия, и многое не приносит своих плодов, ни к чему не привела многолетняя борьба с диалектами, от которой в конце концов пришлось отказаться, малое влияние на языковую практику оказало нормирование форм вежливости, не во всем выдержал испытание временем и иероглифический минимум. Не все благополучно и в школьном обучении родному языку: в печати можно встретить немало жалоб (в том числе и от учителей) на бедность языка современных школьников, их плохое знание иероглифов, ошибки в грамматике, неспособность читать длинные тексты [Канаока, 1984; Ямада, 1984а].

Японские социолингвисты нередко обсуждают вопросы реальности и целесообразности языкового планирования. Преобладающее мнение четко выражено ведущим ученым Сибата Такэси: вмешиваться в естественный процесс развития языка почти невозможно, поэтому языковое планирование часто оказывается малоэффективным, но в то же время сознательное вмешательство в языковые процессы необходимо [Shibata, 1975, с. 168].