В большинстве работ, касающихся стратификации тех или иных языков, нечетко разграничиваются два противопоставления вариантов языка: "устный-письменный" и "разговорный-книжный". Как бы предполагается, что книжный вариант языка функционирует в письменной, а разговорный - в устной сфере. Зачастую термины "книжный" и "письменный" используются как синонимы. Что же касается ситуаций, когда явно книжные тексты произносятся устно (научный доклад, официальная речь, дикторский текст на телевидении и радио и т. д.), то они либо игнорируются, либо рассматриваются как простая перекодировка. Это относится даже к выступлениям "без бумажек"; тем более не признается какого-либо различия между письменным текстом и заранее подготовленным текстом, произнесенным устно.

Во многих языках, включая русский, между двумя указанными противопоставлениями действительно нет значительных несовпадений. Однако случаи таких несовпадений все же бывают. Это относится даже к чтению вслух. Очень наглядный случай - инициалы. Они распространены в русских письменных текстах любого жанра. Однако в устной речи их употреблять не принято. При чтении вслух письменного текста достаточно автоматически происходит либо замена инициалов на полные имя и отчество, либо их опущение. Есть и случаи, когда устное функционирование книжного текста практически невозможно: сложные математические формулы не имеют устных эквивалентов и часть математической информации может быть выражена лишь на письме. Ср. также невозможность прямо передать в устной речи, включая чтение вслух, различие между прямым шрифтом и курсивом, а с другой стороны, невозможность передачи на письме (опять-таки независимо от жанра) интонационных различий. Отметим и редкий для русского языка, но все же возможный стилистический эффект в связи с написанием фрагментов текста (как правило, заимствований) латинскими буквами: данное различие также не может быть передано устно.

Все перечисленное для русского языка в основном периферийно. Иначе выглядит ситуация в языках с иероглифическим письмом, к числу которых относится японский. Точнее, японский язык, как и русский, английский, французский и многие другие языки, относится к языкам, для которых употребляется смешанное алфавитно-иероглифическое письмо. Однако удельный вес иероглифов в японской письменности намного выше. Для языков с кириллической или латинской письменностью наличие в них иероглифов, вроде 4, №, обычно вообще не осознается, поскольку их немного. Наличие же нескольких тысяч иероглифов в японском письме делает письменный вариант японского языка резко отличным от устного, и еще большие различия этих вариантов вследствие того, что помимо иероглифов в Японии используются, причем в одних и тех же текстах, три системы алфавитного письма: существующие с IX-X вв. национальные азбуки хирагана и катакана, а в последние десятилетия также и латиница.

В современной Японии можно говорить о четырех вариантах литературного языка: книжно-письменном, книжно-устном, разговорно-устном и (с некоторыми оговорками) разговорно-письменном; последний может встретиться, например, в дружеской неформальной переписке, его имитация распространена в молодежных и женских журналах.

Различия по книжности-разговорности в японском языке принципиально те же, что и во многих других языках они связаны и с различием самих предметных областей, и с большей длиной предложений и большей синтаксической сложностью конструкций в книжных вариантах, и с лексическими особенностями. Есть и некоторая специфика японского языка, в частности, в отношении заимствований. Если для многих языков заимствований в книжных вариантах больше, чем в разговорных, то для японского языка это верно прежде всего для лексики, составленной из корней китайского происхождения (канго); заимствования последних десятилетий из западных языков, прежде всего английского в его американском варианте (гайрайго), нередко разговорны или нейтральны.

В то же время различия по письменности-устности в литературном японском языке весьма значимы и имеют специфику по сравнению с русским или западноевропейскими языками. Сначала рассмотрим различия между книжно-письменным и книжно-устным вариантами, лучше изученные и допускающие наглядные способы сопоставления. Нередко можно наблюдать, как либо один и тот же текст выступает в двух видах (например, розданный участникам конференции текст научного доклада и тот же доклад, читаемый автором вслух), либо та же или сходная информация заранее подготавливается в двух вариантах (например, изложение телевизионных новостей в речи диктора и на табло или в бегущей строке на экране). Наряду с примерами различий данных вариантов, зафиксированными в литературе, мы будем использовать примеры, собранные нами во время командировок в Японию с 1979 по 1997 гг.

Первая группа различий связана с лексикой. В течение многих веков книжная лексика в японском языке либо (реже) прямо заимствовалась из китайского языка, либо (чаще) создавалась в Японии из корней китайского происхождения; два класса лексики, для современного языка не различимые между собой, составляют многочисленный (более половины единиц, фиксируемых словарями) класс канго. До второй половины XIX в. в этой сфере канго не имели конкурентов и лишь в последние 130 лет с ними стали конкурировать слова, пришедшие из английского и других западных языков. Даже в конце XIX - начале XX в. новые понятия, появлявшиеся в связи с европеизацией, особенно понятия в сфере духовной культуры, предпочитали выражать кальками-канго; прямые заимствования (гайрайго) в основном связывались с освоением западной бытовой культуры. Такая стратегия заимствования была удобна, пока тексты книжного характера функционировали исключительно или почти исключительно на письме. Устное же использование канго часто связано с большими трудностями.

Дело в том, что среди канго очень много омофонов. При односложности китайских корней омофония сильна уже в языке-источнике. Но там она в ряде случаев снимается благодаря различиям в тоне. Однако в японском языке тонов нет, и многие китайские квазиомонимы, различающиеся тонами, в японском языке превращаются в чистые омонимы. На уровне целых лексем омонимии, точнее, омофонии, разумеется, меньше, но и здесь она распространена. Но все эти слова - омофоны, а не полные омонимы: они пишутся разными иероглифами. Поэтому на письме канго очень удобны.

Когда в 20-е годы XX в. в Японии появилось радиовещание, то поначалу просто читали уже написанные тексты, например, статьи из газет. По-русски такое вполне возможно, если отвлечься от частностей вроде инициалов. Но в Японии, где в первой половине XX в. газетный стиль отличался сильно выраженной книжностью с громадным количеством канго, эти статьи нельзя было воспринять на слух. Уже в довоенные годы приходилось сочинять тексты специально для радио. Поскольку в это время в Японии господствовал национализм и гайрайго ограничивались, то многие канго меняли на словосочетания, не менее книжные канго, реже на исконно японские слова. И все равно часто радиовещание оказывалось неэффективным (к тому же до войны все уже были грамотны, но устными формами литературного языка многие не владели). Это проявилось 15 августа 1945 г., когда император Японии объявил о капитуляции по радио. Очень многие японцы не могли понять эту речь, в которой было немало канго, некоторые слушатели восприняли ее как провозглашение победы в войне [Loveday, 1996, с. 298].

Сейчас такое уже вряд ли возможно, хотя тот же автор указывает, что официальная устная речь, включая теленовости, может восприниматься как "искусственная", чего не бывает с официальной письменной речью [Loveday, 1996, с. 298]. Но сейчас уже выработаны приемы, делающие книжно-устную речь более понятной. В отличие от довоенного времени, однако, господствующий среди такого рода приемов - это замена не понятного на слух канго на гайрайго. Гайрайго обычно длиннее, чем канго, и омонимия среди них встречается много реже. С другой стороны, на письме нередко ситуация оказывается обратной. Гайрайго (за редкими исключениями) пишутся не иероглифами, а одной из японских азбук - катаканой - или латиницей. Поэтому их написание лишено внутренней формы и менее выразительно; к тому же при отсутствии в японском письме пробела длинные гайрайго (обычно - словосочетания) бывает затруднительно членить на части. Иероглифы здесь могут быть предпочтительнее.

Поэтому при чтении вслух приходится менять некоторые слова. Например, для терминов "генеративная (порождающая) лингвистика" и "порождающая грамматика" имеются эквиваленты-канго, соответственно сэйсэй-гэнгога-ку и сэйсэй-бумпо. Однако в устном произношении их меняют на английские термины в японской фонетической адаптации: дзэнэрэ тифу рингуистикку, дзэнэрэ:тифу гура:-ма:. Сложное канго дэнси-кэйсанки довольно точно соответствует нашему электронно-вычислительная машина. На письме оно вполне возможно, но в устной речи любого рода будет только компю:та: 'компьютер'; последнее слово, впрочем, обычно и на письме.

И сейчас лексические различия книжно-устного и книжно-письменного вариантов не сводятся только к противопоставлению эквивалентных гайрайго и канго. Например, в сюжете по телевидению о замке в городе Нагоя для письменного обозначения замка использовалось слово мэйдзё:, где мэй - китайское чтение первого иероглифа, которым пишется слово Нагоя (по-японски иероглиф читается на), а дзё: - "замок". Однако диктор именовал замок не мэйдзё:, а нагоядзё: (гибрид из исконного Нагоя и китайского корня дзё:). На письме мэйдзё: удобнее, поскольку более компактно, чем нагоядзё: (два иероглифа, а не четыре), и в то же время вполне понятно (иероглиф мэй нередко используется как сокращенное обозначение данного города), но на слух мэйдзё: совершенно непонятно, тогда как нагоядзё: трудностей не вызывает. В лингвистическом журнале нам встретилось слово ниттю:тё: со значением "японский, китайский и корейский языки". Мы не нашли это слово в словарях. Возможно, это окказионализм, но в письменном тексте оно общепонятно, поскольку состоит из первых иероглифов слов ниппон "Япония", тю:гоку 'Китай', тё:сэн 'Корея', также выступающих в составе сокращений как представители целых слов. Однако в устной речи необходимо сказать полностью: нихонго, тю:-гокуго, тёхэнго (го - 'язык').

Даже при всех подобного рода заменах никогда нет полной гарантии, что книжно-устный текст будет полностью воспринят. Поэтому на научных конференциях нормой считается раздача слушателям ксерокопий текста доклада, в крайнем случае ключевые термины пишутся на доске. На телевидении же иностранному наблюдателю бросается в глаза значительно больший, чем во многих других странах, включая Россию, объем письменной информации. В новостях основная информация всегда дублируется письменно, а в передачах, специально рассчитанных на глухих, не ограничиваются сурдопереводом, как это делается у нас, но обязательно добавляют к нему обстоятельный письменный текст. В связи с этим видный японский социолингвист Судзуки Такао считает, что японский язык хорошо приспособлен к телевидению и плохо - к радио [Suzuki, 1987, с. 132].

Приведенные выше примеры показывают, что лексические различия между книжно-письменным и книжно-устным вариантами японского языка обусловлены не только снятием омофонии. Японские письменные тексты благодаря иероглифике способны очень компактно передавать информацию, но эта компактность теряется при произнесении вслух. На телеэкране, в рекламе, в газетных и журнальных заголовках текст представляется в виде последовательности "ударных" иероглифов, грамматические показатели (обычно записываемые другой слоговой азбукой - хираганой) опускаются, предложения превращаются в назывные и получают вид длинных сложных имен.

Приведем еще пример. Вот вывеска учреждения, где, в частности, написано: До:, нити, сюкусайдзицу ва кю:гё: "Не работаем в субботу, в воскресенье и праздничные дни". Здесь сохранен показатель темы ва, но, во-первых, опущено сказуемое, во-вторых, сокращены до первых иероглифов названия дней недели (до: и нити соответственно значат 'земля' и 'солнце', но в данном контексте очевидно, что речь идет о "дне земли" - субботе и "дне солнца" - воскресенье). При устном произнесении соответствующей фразы дни недели будут названы полностью, а кю:гё: 'перерыв в работе' должно вербализоваться либо с помощью вербализатора симасу, либо с помощью связки дэсу.

Итак, если обычно устная речь считается более эллиптичной, чем письменная, то здесь оказывается наоборот: именно на письме за счет "емкости" иероглифов достигается максимальный эллипсис. Впрочем, упоминавшийся выше пример с инициалами - из той же области. В японских письменных текстах встречаются штампы, аналогичные инициалам. Например, в газетном жанре полицейской хроники принято после первого упоминания фамилии и имени преступника или его жертвы указывать возраст арабской цифрой в скобках: Эй-сан (20) 'Госпожа А, 20 (лет)'. В устном прочтении к цифре необходимо добавить сай 'год (о возрасте человека)'. Отметим, что такой способ написания жанрово маркирован: в некрологах возраст покойного дается без скобок, китайскими цифрами и с добавлением сай. Что касается инициалов, то они существуют в японской письменности, но как явное заимствование: так пишутся только имена иностранцев, записываемые латиницей, даже если фамилия пишется катаканой.

Описанные выше различия связаны непосредственно с иероглификой. В то же время возможны и различия, связанные с упомянутым выше сосуществованием иероглифов, хираганы, катаканы и латиницы (отметим также использование арабских и китайских цифр). По общему правилу корни знаменательных исконных слов и канго пишутся иероглифами, служебные слова и грамматические показатели - хираганой, гайрайго - катаканой и/или латиницей. Однако, во-первых, до конца это правило в современном языке затруднительно использовать, поскольку количество иероглифов стало ограниченным и часть исконных и китайских корней уже реально не может ими писаться. Во-вторых, на фоне этого правила всегда возможны значимые исключения, играющие роль, до некоторой степени сходную с ролью курсива в русской или западных письменностях. В-третьих, современные заимствования могут писаться двумя способами, и соотношение катаканы и латиницы также может играть роль. Графические возможности варьирования написаний невозможно прямо передать в устных вариантах языка. В то же время возможно и обратное: когда в устном варианте есть что-то, что невозможно передать на письме.

Значимые исключения из указанного правила могут играть разную роль. Нередко возможна чисто графическая игра слов. Вот реклама, где записаны лишь одно слово и номер телефона. Слово состоит из иероглифа и нескольких знаков катаканы. Иероглиф значит "брак, свадьба" и читается кон, знаки катаканы читаются пю:та:, в итоге получается конпю та "компьютер". Нормально это гайрайго целиком пишется катаканой. Нестандартное написание сразу подсказывает, что рекламируется брачное агентство, подбирающее пары на компьютере. В устной речи надо было бы пояснить, чем занимается агентство.

Другой распространенный тип нестандартных написаний связан со стилистическим эффектом использования катаканы. Поскольку эта азбука в сознании современного японца связана с заимствованиями недавнего времени из американского английского, написание катаканой (и латиницей, о которой ниже) ассоциируется с "элитностью", высокими потребительскими стандартами и определенным стилем жизни. Об этом пишут многие современные авторы как в Японии, так и за ее пределами [Stanlaw, 1992, с. 70-72; Loveday 1996, 114; Suzuki, 1987, с. 131]. Хотя японские товары по качеству могут быть выше американских, комплекс неполноценности перед США в сфере массового потребления еще силен. Этот комплекс влияет на отношение к гайрайго, которых больше всего именно в лексике, относящейся к этой сфере, а затем и на отношение к катакане и латинице. Существует даже термин "катаканные профессии", относящийся к людям, связанным с престижным потреблением: дизайнер интерьера, модельер высокой моды и т. д. [Tanaka, 1990, с. 90]. Тексты такого рода состоят почти целиком из гайрайго, исключая лишь грамматические показатели и необходимый минимум глаголов. Но если в тексте, связанном со сферой потребления, все-таки есть лексика, не поддающаяся замене на американизмы (например, собственные имена), то и ее могут вопреки стандарту писать катаканой.

Приведем примеры. На витрине оптического магазина перечисляются продаваемые там товары. Все написано катаканой, включая и слово мэганэ 'очки', хотя оно исконно японское и имеет иероглифическое написание. На витринах магазинов можно даже видеть в написании катаканой слово эн 'иена' (канго), хотя соответствующий иероглиф общеизвестен.

Реже, но встречается и обратное: когда гайрайго пишется иероглифами или хираганой. Чаще это относится к наиболее старым заимствованиям, обозначающим реалии, уже прочно вошедшие в быт. Французское cotelette 'котлета' было заимствовано около ста лет назад сначала в виде кацурэтто, затем распространилось сокращение кацу. К этому времени европейские заимствования уже не получали иероглифической записи и должны были писаться катаканой. Однако нам приходилось видеть слово кацу, записываемое хираганой: котлеты - реалия, уже ставшая вполне японской.

Варьирование написаний иероглифами, катаканой и хираганой не всегда связано с заимствованиями. Выделяются еще по крайней мере два случая. Во-первых, немалое число редких и сложных иероглифов вышло из употребления совсем, а многие другие иероглифы далеко не все умеют писать. В таких случаях соответствующие слова принято писать хираганой, но возможна и катакана. Например, в магазинах на расфасовках рыбных товаров названия рыб, обычно пишущиеся малоизвестными иероглифами, пишутся катаканой (из-за широкого использования катаканы в торговле). Возможно также более широкое, чем это стандартно принято, использование хираганы и катаканы в литературе для детей, поскольку они еще недостаточно владеют иероглификой. Во-вторых, при отсутствие пробела замена иероглифа на катакану или хирагану может помогать членению текста на части. Например, словосочетание хэйва-хиросима-ко:до: 'действия (за) мир (в) Хиросиме' должно писаться иероглифами целиком, но нам встретился текст, где компонент Хиросима писался катаканой для графического выделения. Выше говорилось об "ударных" иероглифах, но подобную роль может играть и катакана (вряд ли хирагана, обычно играющая вспомогательную роль). Мы видели плакат с предупреждением об осторожности в связи с ремонтными работами, где слово абунай 'опасно' было написано катаканой, хотя стандартно его корень абу пишется иероглифом, а окончание най хираганой.

Еще один очень редкий, но возможный способ графического выделения - использование нестандартных для современной Японии написаний иероглифов. После Второй мировой войны ряд иероглифов получил упрощенные написания. Старые начертания иероглифов в целом вышли из употребления, но есть люди, сохранившие их в написании своих имен или (реже) фамилий. В Китае иероглифы также были упрощены, но по-иному, чем в Японии, а на Тайване упрощения иероглифов не произошло. И сейчас даже по японскому телевидению написания китайских имен и фамилий сохраняются в том виде, в каком это принято в КНР или на Тайване; в то же время китайские имена собственные сейчас могут писаться и катаканой.

Следует сказать и о соотношении катаканы и латиницы. В принципе почти любое гайрайго, кроме наиболее японизированных, может быть написано катаканой и латиницей, строгих правил здесь нет. В целом катакана встречается чаще, но есть слова, реально пишущиеся только латиницей.

Это прежде всего аббревиатуры: ОК 'о-кэй', OL 'офис-леди (женщина, занятая на всомогательной работе в учреждении)'; в их число входят и аббревиатуры, по сути не относящиеся к гайрайго: NHK - название полуофициальной теле- и радиокомпании - сокращение от нихон-хо:сокё:кай. Во всех случаях, включая последний, в устной речи сокращения произносят в соответствии с произношением соответствующих букв в английском языке, но в японской фонетической адаптации: OL - оу-эру. Есть и ситуации, когда латиница обязательна. Например, только латиница употребляется в девизах многих японских компаний, в надписях на майках [Stanlaw, 1992, с. 70; Loveday, 1996, с. 10]. В последнее время латиницей обычно пишутся заголовки женских и молодежных журналов [Suzuki, 1987, с. 130]. Наряду с целыми текстами на латинице, обычно целиком состоящими из гайрайго, бывают и смешанные по написанию предложения: название песни в титрах по телевидению: Сумирэ September Love "фиалка - сентябрьская любовь", где слово сумирэ "фиалка" ввиду редкости иероглифа записано хираганой. Зафиксированы даже случаи смешения катаканы и латиницы в одном слове: горуфуing "гольф"; отмечается их стилистическая маркированность; такие написания шутливы и связаны с миром развлечений [Loveday, 1996, с. 121].

Подчеркивается, что употребление латиницы (даже в тех случаях, когда так пишутся целые фразы, иногда с использованием английских грамматических показателей) чаще всего нельзя рассматривать как цитаты из английского языка. В большинстве случаев эти латинские тексты не взяты из английского языка (хотя и это возможно), а представляют собой результат перекодировки текста, сочиненного на катакане; нередко в их составе присутствуют сложные слова и словосочетания, созданные уже в японском языке из английских по происхождению элементов; сейчас с английскими заимствованиями происходит то же, что уже более тысячелетия происходит с китайскими; см. об этом [Loveday, 1996, с. 215; Honna, 1995, с. 54]. Например, упомянутое сокращение OL, как и его развернутый эквивалент 'office lady', не существует в английском языке, они возникли внутри японского языка.

Хотя нет строгих норм употребления катаканы и латиницы (скорее можно говорить о том, что официальные нормы вообще не предусматривают латиницу), имеется совершенно явная тенденция их употребления (исключая аббревиатуры, которые обычно неудобно писать катаканой). Использование гайрайго в японском языке имеет две основные цели: обозначения тех или иных предметов или понятий и создание некоего "имиджа", связанного с элитностью и престижностью в сфере потребления; сходные с нашими наблюдениями см. [Loveday, 1996, с. 192]. Очень часто в индустрии потребления, в молодежных, женских журналах, рекламе и пр. используются слова, словосочетания и целые фразы, значение которых большинству японцев не известно; впрочем эта известность и не требуется, воспринимают лишь общий имидж, связанный с американской массовой культурой [Танака 1984; Hayashi, 1997]. Надпись на майке латинскими буквами - типичный образец текста, где номинативное значение несущественно, важен лишь "американский имидж" японского товара. Чем более важен только имидж, тем чаще применяется латиница; чем важнее понимание значения слова, тем более необходима катакана.

Наконец, разные типы письменности, включая и латиницу, могут выступать не только последовательно, но и параллельно друг другу. Это так называемая фуригана, о которой говорилось выше, стр. 46-47. Фуригана очень распространена и имеет две функции. Первая функция - помощь в чтении иероглифа. При этом возможен и особый стилистический эффект: в журналах для девушек часто в функции фуриганы используется катакана (в целом здесь хирагана более распространена), поскольку предполагается, что читательницы плохо знают иероглифику, но в то же время катакана как бы вводит их в престижный мир [Hayashi 1997, 364].

Вторая функция и чисто стилистическое использование фуриганы, когда ею пишется не то же самое слово, а его синоним или слово с близким значением. Приведем несколько примеров. На вывеске родильного дома написано иероглифами фудзин 'женщина; женщины', а латинская фуригана добавляет ladies. В одном храме иероглифами было написано бэндзё 'уборная' (слово, сейчас считающееся недостаточно вежливым), над ним катаканой был написан синоним - гайрайго тоирэ 'туалет', а сбоку хираганой приписан еще один синоним, наиболее вежливый, отэараи (дословно "место мытья рук").

Фуригана в широком смысле может устанавливать самые разные соответствия между системами письма. Возможна иероглифическая фуригана при не очень известном гайрайго, записанном катаканой: в титрах французского фильма написано катаканой гинио:ру 'гиньоль', а иероглифами приписано нингэн-сибаи 'человеческий театр'. Возможна и фуригана при латинице: инициалы иностранцев обычно пишутся латиницей, а их чтение может приписываться катаканой.

Перечисленные выше особенности книжно-письменного варианта языка не допускают прямого перевода в книжно-устный вариант. Безусловно, возможно и обратное. Это прежде всего разного рода акцентуационные и интонационные особенности. Безусловно, они более значимы в разговорно-устном варианте, но и в книжно-устном они распространены. Отметим, в частности, вообще очень значимые для японского языка различия его мужской и женской разновидностей. Такие различия почти стираются в книжно-письменном варианте, но в книжно-устном варианте они всегда заметны. Даже отвлекаясь от очевидных различий в высоте тона, указывают на то, что всегда, независимо от стиля и тематики, у женщин наблюдается большая величина смены тона и большее использование контрастивных моделей тона [Shibamoto, 1985, с. 55].

Выше говорилось о письменной игре слов. Но возможна игра слов, которая имеет смысл лишь в устном варианте.

Она может оказывать влияние даже на поведение людей: отмечается, что японцы, которым нужно рано вставать, привыкли ставить будильник на 5.55 утра: по-японски "пять" - го; повторение гo-го-го ассоциируется с английским "иди!"; в рекламе обыгрывается и омонимия того же go и названия игры го [Honna, 1995, с. 52].

Последнее различие книжно-письменного и книжно-устного вариантов языка связано с развитием системы форм вежливости, см. соответствующий раздел. В отличие от книжно-письменного в книжно-устном варианте они имеют не невежливое, а нулевое значение. Наряду с нулевыми формами глагола в книжно-письменном варианте имеется особая, более нигде не употребляющаяся связка дэ ару. Однако в книжно-устном варианте языка невозможно совсем отвлечься от существования собеседника, даже если неясно, кто это точно (например, при выступлении по телевидению). Поскольку при этом официальные или формальные ситуации почти исключают фамильярное или подчеркнуто-снисходительное отношение к собеседникам, то здесь необходимы вежливые формы (они обязательны и в некоторых жанрах книжно-письменного варианта, например, в рекламе). В результате можно наблюдать, что, например текст научного доклада, розданный слушателям, и текст того же доклада, читаемый вслух, различаются не только за счет замены непонятных канго, но в еще большей степени за счет изменения форм вежливости. Глагольные сказуемые автоматически получают суффикс вежливости к coбeceдникy -имас-, связка дэ ару заменяется на более вежливую дэсу или дэ годзаимэсу, в речь о себе вставляются "скромные" формы. Если, например, в письменном тексте сказано, что автор доклада изучал некоторую проблему, то здесь может быть сказуемое со значением "изучал" в форме кэнкю:-сита: но устно надо сказать кэнкю итасимасита, где вербализатор суру заменяется на "скромный" эквивалент итасу и добавляется суффикс -имас-.

Остается сказать о разговорно-устном и разговорно-письменном вариантах. Они отличаются от соответствующих книжных не только меньшей синтаксической сложностью или особой лексикой, но во многом и иным использованием форм вежливости. Даже в однотипных ситуациях книжно-устный вариант обычно вежливее. Не раз приходилось наблюдать, как в докладе или официальной речи используются очень вежливые формы, например, наиболее вежливая связка дэ годзаимасу, но тот же человек, переходя на спонтанное общение с теми же собеседниками, например в ответах на вопросы, уже употребляет менее почтительную связку дэсу.

Другое различие связано с эллипсисом, который в японском языке минимален как раз в книжно-устном варианте. В разговорных вариантах эллипсис очень распространен, но он иной, чем в книжно-письменном варианте. Предложения не становятся назывными, они обрываются без употребления завершающего неэллиптичное предложение сказуемого. У женщин чаще всего оборванное предложение завершается модально-экспрессивными частицами, у мужчин нередко предложение завершает связка. Такого рода эллипсис встречается не только в устной речи. Например, в журналах для девушек для имитации непринужденности и "женскости" используются характерные для женской разговорной речи типы эллипсиса, когда предложение оборвано и читателю предлагается его домыслить [Hayashi, 1997, с. 370-371].

В других случаях разговорно-устный и разговорно-письменный варианты различаются. Нам, например, пришлось видеть объявление Конэко сасиагэмасу 'Раздаю (или раздаем) котят', где опущен показатель винительного падежа. На наш вопрос, насколько нормативен такой текст, японские лингвисты ответили, что так не принято писать, но говорят так часто. Во многом различия между разговорно-устным и разговорно-письменным вариантами японского языка сходны с различиями между книжно-устным и книжно-письменным. См. исследование [Kitaoka, 1997], где изучена бытовая переписка японских школьниц старших классов между собой. Здесь также, но в более широких пределах, чем в книжных текстах, представлено нестандартное варьирование при использовании иероглифов, хираганы, катаканы и латиницы, но кроме того используются особые стилистические приемы, также не допускающие прямого перевода в устную речь и специально используемые для общения внутри своего круга. Это использование особых стилей письма, прежде всего специфического стиля "марумодзи" с округлым написанием знаков (сейчас он стал выходить из употребления), а также включение в текст рисунков.