В истории каждой культуры существует длительный период, в течение которого на земле будущей национальной культуры накапливаются традиции, формируется и зреет стиль, определяющий собой специфику культуры, ее неповторимость. Наиболее явственно этот процесс происходит в изобразительном творчестве.

Психологами XX в. установлено, что, чем дальше отстоит эпоха от нашего времени, тем большее место в памяти человечества, в его представлениях о культуре той эпохи занимают сведения об изобразительном искусстве. Ключом к объяснению этой закономерности может служить то обстоятельство, что именно изобразительное творчество явилось первым пространственным воплощением изначального космизма человеческих представлений. Сюжеты древнейшего космогонического мифа запечатлены в наскальных изображениях и орнаментированной керамике, в сакральных предметах из бронзы и в курганах раннего железного века, в первых по времени архитектурных сооружениях (в различных выкладках из камня, деревянных святилищах и пр.).

Вообще основные параметры, описывающие любую культуру в истории человечества, ее характер — пространство и время, впервые зафиксированы в его изобразительном творчестве и ритуалах, которые в эпоху первоначального синкретизма являются неотъемлемыми частями древнего мифа, в чьих сюжетах заключена вся информация, которой определялась и регламентировалась жизнь человека каменного века.

Способ изобразительного воплощения космогонического мифа, начиная с неолита, определяет разделение культуры этой гигантской эпохи на два основных вида, которые могут быть названы «мифом петроглифов» (в рамках которого складывается мегалитическая культура, продолжающая традиции палеолита и мезолита) и «мифом расписной керамики». К первому ьиду относятся регионы рыболовов, охотников и скотоводов, ко второму—регионы земледельцев. Региональное разделение культуры нового каменного века включает также и ареалы "смешанной культуры" (с преобладанием петроглифов или орнаментированной керамики. Чаще всего это регионы "полистадиальной культуры" при наличии признаков "транзитной культуры").

На протяжении тысячелетий палеолита и неолита на японской земле одни археологические культуры сменяют другие, и вплоть до рубежа неолита и энеолита культурный комплекс почти ничем принципиально не выделяется еще из общей стадиальной культуры огромного ареала Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Океании, откуда, как известно, происходили миграции племен на Японские острова и далее. И только лишь в самом конце каменного века начинает проявляться своеобразие сплава неолитических культур конгломерата племен, заселивших территорию Японских островов.

Транзитный по своему характеру феномен протояпонской культуры оказывается весьма плодотворной основой для формирования неповторимой культуры народности Ямато, культуры, наследующей динамичность и гибкость культуры "народов моря", способной активно взаимодействовать с самыми различными культурами, сохраняя уже накопленные традиции. И если стиль таких археологических культур Японских островов, как Инаридай, Тадо I, Каяма, Сэкияма, Морисо, Кацудзака, Отама-дай и др. (от мезолита до раннего неолита) свойствен не этносу, который только еще зарождался в конце неолита, но стадиальной культуре, времени, - стиль культур Омори, Хориноути, Камэгаока, Ангё, Сёнохата, Онга и др. уже определенно принадлежит земле, "локусу".

Многократные, длительные, неоднородные и разностадиаль-ные миграции из разных по характеру культур и регионов сформировали к началу неолита регион "смешанной культуры". Причем вследствие значительно более слабого, чем в Китае или Вьетнаме, развития земледелия (откуда оно распространяется в другие районы дальневосточно-океанического региона) в протояпонской культуре преобладает миф охотников и рыболовов, что наложило сильный отпечаток на неолитическую и энеолити-ческую керамику.

Несмотря на то что поздненеолитическая и энеолитическая керамика дзёмон выполняет роль модели мироздания, система ее орнамента, в отличие от вполне релевантной иерархической системы расписной керамики земледельческих регионов, не достигает такого уровня, не создает своей художественной системы и, сохраняет зависимость от традиций предыдущего периода, когда отношение к поверхности сосуда подобно отношению к поверхности скалы, и вместе с тем зачастую заимствует стадиаль-; но более поздний декор Чжоуской бронзы. Тем более что энеолит и бронзовый век на японской земле совпадают.

В то же время археологическая культура Яёй (объединяющая Японию и Корею) обнаруживает накануне наступления] раннежелезного века тесные связи с так называемыми палеоазиатскими культурами Прибайкалья, Нижнего Амура и Приморья, где, как известно, на протяжении нескольких тысячелетий существовали мощные счаги петроглифической культуры. Петроглифы, фиксирующие отдельные сюжеты, обнаружены и на севере Японии (на Хоккайдо).

Керамические сосуда в дальневосточном регионе (включая Северную Корею, Нижний и Средний Амур, Приморье, Камчатку и японские острова Хоккайдо и Хонсю) не обладают еще законченной художественной системой своего орнамента. На том этапе орнамент декора сосудов фиксирует еще пока только отдельные представления человека об окружающем мире. Но и здесь уже с полным основанием можно выявить целый ряд сюжетов мифа.

Самый важный из них зафиксирован в спирали. Как известно, спираль - один из самых древних символов человечества (одновременно магический ритуальный символ и художественно-декоративный образ). Спираль появляется в гравировках палеолита и в декоре керамических сосудов. Она встречается в Месопотамии, петроглифических композициях Судана и в керамике додинастического Египта, на сосудах Хаджлара и в орнаментах керамики Сиалк III и Тепе-Гиссар I, на крайнем Западе (Скандинавия, Ирландия) и на Дальнем Востоке.

Но в неолетических орнаментах Дальнего Востока она несет чисто символическую нагрузку. Здесь со спиралью связаны изначальные представления о змее, символизирующей Нижний, Подземный мир, влагу, плодородие. В Океании и дальневосточном ареале широко распространено представление, что земная твердь покоится на змее. Связь спирали с идеей плодородия позволяет связать ее также и с сюжетами раннеземледельческого мифа. По мнению академика Окладникова, с земледелием связан и среднеамурский орнамент. Вообще змея-спираль связана с важнейшими небесными стихиями - дождем, громом, молнией.

Примерно в I веке до н. э. на юге Японии сосуществуют культуры металла и камня (средний Яёй). В районах Кинки, Хокурику, Токай и Канто наступает железный век, а на севере Хонсю продолжается каменный век, который на Хоккайдо задерживается еще очень надолго.

Сочетание, с одной стороны, стойких традиций неолита и энеолита, а с другой - все усиливающегося притока с материка стадиально значительно более поздней развитой и зрелой культуры привели к своеобразной полистадиальности, к соединению внутри изобразительной системы энеолита-бронзы разнородных и достаточно противоречивых традиций, что оказывает серьезное влияние на развитие японской стилистики последующего времени. В этот период складывается сочетание в энеолитических сосудах свободного пластического начала (несмотря на то что уже в конце неолита появляется поворотная площадка для выравнивания тулова сосуда) с организованностью заимствованной чжоуской бронзы, сохраняясь и в средневековом и в новом искусстве Японии.

На рубеже неолита и энеолита изобразительный стиль керамики являет собой образец самостоятельной символической системы, переработавшей и синтезировавшей множество стадиальных и локальных заимствований в единый, неповторимый стиль.

Открытая подобно системе петроглифов, система позднего дземона, этот последний в Евразии яркий и своеобразный феномен культуры, функционально примыкающий к художественной системе расписной керамики, демонстрирует космогоническую систему мифа, представляя картину мироздания, свободно развертывающегося в пространстве.

Чисто символическая модель мироздания представлена глиняной погребальной урной с острова Хонсю. Три спирали строго расположены по вертикали, олицетворяя три мира, на которые делится Вселенная: небесный, земной и подземный. Движение спирали не замкнуто краями сосуда, оно бесконечно уходит вверх и вниз...

На конечном этапе керамика дзёмон в результате совмещения энеолита и бронзы и в то же время усиленного тиражирования сосудов эволюционирует от функциональности и знако-вости в сторону декоративности, знаменуя разрушение системы мифа, и к моменту наступления раннежелезного века (так называемому кофун дзидай) уступает место феномену сакральной ритуальной скульптуры ханива, появление которой знаменует смену мифа древнеяпонской религией, впоследствии получившей название синто.

Формирование японского общества бронзового и раннежелезного веков происходит в условиях, когда окружающий мир, т. е. огромный культурный ареал Дальнего Востока и Центральной Азии, вступил уже в эпоху средневековья. Поэтому обстоятельства и темпы развития японского общества совершенно иные. Оно не только идет ускоренными темпами по сравнению с развитием позднестадиальных обществ древности, но и очень резко (примерно через 200-250 лет) прерывается в результате активного вторжения в Японию в VI-VII вв. вместе с буддизмом совершенно иной стадиально и этнически культуры. Таким образом, складывающаяся народность, японское общество, едва только вставшее на путь создания варварского королевства, общество, внутри которого формируются два уклада, рабовладельческий и феодальный, и в то же время общество, обремененное сложным грузом пережитков племенного строя, столкнувшись лицом к лицу со зрелой средневековой цивилизацией, обогащенной достижениями народов Китая, Кореи, Индии и Центральной Азии, культурные заимствования которых уходят корнями и в Рим, и эллинистическую эпоху, круто меняет направление своего развития.

Погребальная скульптура ханива, в которой воплотился духовный идеал общества Ямато, принадлежит к самым ранним из известных нам памятников уже собственно древнеяпонского искусства. Она появилась в конце V в. нашей эры и получила широкое распространение в VI-начале VII в. Период ямато в японской истории знаменует собой переход от раннеклассового" общества, союза племен во главе с племенными вождями, к государству. Родо-племенной культ предков трансформировался в государстве Ямато в культ предков во главе с верховным божеством- солнечным предком царя Ямато. В этот период возводятся погребальные сооружения курганного типа - религиозные комплексы солярного культа эпохи раннего железа. Ямато - период становления японской народности. По мнению этнографов, антропологов, историков японцы эпохи развитого средневековья ничем не отличаются от народа Ямато. Именно в этот период, накануне распространения в Японии буддизма, возникло самобытное искусство, в котором воплотился мир религиозно-мифологических представлений раннего, добуддийского синто. В антропоморфной скульптуре ханива имеется два типа изображения: 1) изображения жриц и жрецов-воинов и воинов без жреческих регалий; 2) изображения придворных, челяди и простолюдинов. Первый тип может быть отнесен к иератическому, магическому портрету. Его иконография обнаруживает полное соответствие мифологическим сюжетам, содержащимся в "Код-зики", "Нихонги" и других памятниках. В скульптуре ханива таким образом запечатлен пантеон добуддийской Японии.

Интересно, что слова, обозначающие только антропоморфных ханива (татэмоно, цутинингё, цуяку и пр.), вошли в состав большинства имен собственных богов синтоистского пантеона, которые зафиксированы в "Кодзики", "Нихонги" и других памятниках. Все эти синонимы происходят от глагола "тацу" - стоять. Наличие в имени божества понятия "стоять" также может служить указанием на то, что здесь таким образом осознана идея ритуального предстояния. В синтоистском молитвосло-вии в праздник бога Ветра, происходивший в Тацута, говорится: "На этом, князи великие, вельможи близкие, люди сотни управ и Ямато-страны с шести вотчин посадники, вплоть до жен и мужей, в месяц удзуки года сего... крупно собравшись, пред Царственным Богом бьют низко челом, корморанам подобно, - и в сей день при славном в гору подъеме расцветного солнца возносят хвалы" (пер. Н. Невского).

В иконографии ханива воплощено взаимодействие земного и небесного. Стилистика скульптуры стремится к предельной выразительности и обобщенности изображения деятельности человека. Несмотря на небольшие сравнительно размеры (от 40 да 130 см), скульптура отличается подлинной монументальностью,, уравновешенностью композиции, смелой передачей движения. Художественные приемы творцов ханива, понимание пространства вполне соответствуют японской эстетике последующих времен, когда функциональная условность изображений была: осмыслена в категориях красоты и гармонии.