Одной из важных черт функционирования буржуазного государства в Японии является активная идеологическая деятельность, нацеленная на сохранение идейно-политической основы капиталистического строя. Подобные функции выполняет государство в любой капиталистической стране. Однако в Японии государству как идеологическому институту принадлежит особая роль, определяемая в конечном счете спецификой развития государственно-монополистического капитализма в этой стране. Подобная черта была присуща политической системе Японии, начиная с революции Мэйдзи. Опираясь на заложенную в этот период традицию абсолютистского правления, накануне и в годы второй мировой войны государство выступило в качестве главного элемента системы идеологического господства монархо-фашистского режима. В основе его идеологической активности лежал курс на сохранение и упрочение традиционных духовных ценностей националистического толка, фактическое отрицание категорий и понятий политической идеологии капиталистического Запада.

Преобразования послевоенного периода вызвали изменения в государственно-политической структуре Японии. На этом этапе одной из задач государства стало идеологическое обеспечение процесса капиталистической модернизации, осуществлявшейся по американской модели. Идеологическая деятельность правительства в 50-60-х годах свелась главным образом к распространению в японском обществе социально-политических взглядов и ценностных ориентации, пришедших с Запада. Их утверждение способствовало ослаблению традиционных политических институтов и морально-этических представлений. Лейтмотивом официальной идейно-пропагандистской линии в тот период стал культ капиталистической модернизации, завершение которой рассматривалось как "благость" для Японии.

Но такое положение длилось недолго. Кризис середины 70-х годов и сохранившиеся на протяжении всех 80-х годов низкие темпы промышленного роста свидетельствовали о негативных последствиях быстрых темпов индустриализации. Несмотря на общий промышленный подъем и накопление в обществе материальных ценностей, в стране обострились социальные проблемы. Стала ослабевать вера в беспредельные возможности капиталистического способа производства, насаждавшаяся идеологами господствующего класса в период промышленного бума. Эти процессы и явления подтачивали идеологическую базу, на которой зиждилось господство монополистического капитала, становились препятствием для выхода из кризисной ситуации, возникшей в японской экономике в 70-х годах.

В такой обстановке правящие круги были вынуждены пойти на резкое изменение своей идеологической стратегии. Ее суть заключалась в попытках объяснить негативные последствия модернизаций не структурными принципами, восходящими к капиталистическим общественным отношениям, а в основном спецификой социальных форм, проникших в Японию из США. Стала гальванизироваться традиционная националистическая линия, сложившаяся в период становления японского капитализма и перерастания его в империалистическую стадию. Одна из ее существенных черт заключается в противопоставлении с геополитических позиций Японии как восточной страны странам Запада, в подчеркивании превосходства традиционных социальных форм и общественных институтов над западными и необходимости их сохранения в условиях наступления на японское общество западной индустриальной культуры.

Эта линия открыто оформилась в годы правления кабинета Т. Мики. В 1975 г. в разгар экономических потрясений по личному указанию премьера при министерстве просвещения был создан совещательный орган - так называемый Совет по изучению проблем цивилизации. В его состав вошли крупные ученые-философы, социологи, историки, всего около 30 человек. Под председательством министра просвещения Нагаи Совет провел серию заседаний, в ходе которых были обсуждены теоретические проблемы, связанные с определением путей развития Японии. В частности, по рекомендации Нагаи членам Совета было предложено обсудить следующие вопросы: влияние науки и техники на общество; система коммуникаций и ее воздействие на человека; значение традиций и оценка места японской культуры в истории мировой цивилизации; влияние общественной структуры на становление личности.

Иными словами, правительство, составляя Совет, задалось целью наметить пути решения всего комплекса проблем, вставших перед Японией в условиях спада производства и поиска решения возникших социально-экономических проблем. В 1976 г. материалы Совета в качестве правительственных документов были опубликованы и представлены на обсуждение научной общественности (01).

Знакомство с ними свидетельствует о невысоком уровне буржуазной теоретической мысли, на которую правительство решило ориентироваться при определении своего политического курса в изменившихся социально-экономических условиях. Они наглядно продемонстрировали консервативный характер тех установок, которые были предложены в качестве исходных при выработке практических мероприятий в ответ на создавшуюся ситуацию.

Узость социально-политических взглядов, консервативные мировоззренческие установки членов Совета вылились в политику отождествления кризиса, охватившего в 70-х годах мир капитализма, с кризисом всей мировой цивилизации. Акцентирование резко негативного влияния модернизационного процесса на традиционную японскую культуру свелось в документах Совета к восхвалению японских национальных традиций. В работе Совета, характеризовавшейся непомерным восхищением всем, что уходит своими корнями в эпоху докапиталистических общественных отношений, не осталось места для трезвого, объективного анализа идеологических и политических реалий, существовавших в стране. Председатель Совета - известный ученый Кувабара Такэдзи, в частности, заявил: "Сейчас каждому ясно, что мировая цивилизация находится в состоянии глубокого застоя. Обострились не только проблемы материального характера (демографическая, продовольственная, ресурсов, экономическая), они способствовали кризису человеческих душ. В этом отношении японская цивилизация не является исключением. Страна со специфической древней культурой прошла исключительно быстрыми темпами период модернизации. В связи с этим проблема японской культуры встала с особой остротой" (02).

Не приходится говорить об ошибочности позиции японского ученого, усматривавшего причину кризиса японской культуры в проникновении с Запада в Японию новых социально-экономических и политических форм. Имевшие классовое содержание, аналогичное тому, которое заключала в себе японская буржуазная культура 70-х годов, они лишь углубили и обострили те противоречия, которые достались Японии от периода феодализма и которым идеологи правительства решили придать характер достоинств, якобы возвышающих японский образ жизни над западным.

Главным объектом критики в документах Совета стал процесс научно-технического роста - именно в нем усматривалась основная причина негативных последствий капиталистической модернизации. Объективная в некоторых случаях констатация антигуманистического характера использования науки и техники при капитализме не нашла в них научного объяснения, она завершилась выдвижением рекомендаций, означавших фактически отказ от использования достижений науки и человеческого разума.

В качестве альтернативы научно-техническому прогрессу члены Совета выдвинули курс на гальванизацию традиционных японских институтов и возрождение реакционных идеологических форм. Были высказаны пожелания оживить в Японии религиозные течения, в частности буддизм, было внесено даже парадоксальное по своему содержанию предложение восстановить анимизм, присущий первобытным племенам, в качестве средства воспитания населения в духе уважения к природе и ликвидации на этой основе хищнического отношения к ней. В документах Совета всемерно превозносились достоинства японского национального характера, подчеркивался некий особый гуманизм японской культуры, ее превосходство над западной. Словом, деятельность Совета прошла под знаком утверждения "духа Ямато" и отрицания западной индустриальной цивилизации как феномена, якобы разрушающего "человечность" восточного типа.

Результаты работы Совета по проблемам цивилизации при кабинете Т. Мики не удовлетворили и не могли удовлетворить правительственные круги. Слишком далекими от политических реалий Японии 70-х годов и запросов монополистического капитала оказались интересы и взгляды его членов, не пожелавших в своих суждениях выйти за рамки обветшалых представлений и понятий.

Однако главную идею документов Совета, ориентированную на возрождение традиционных ценностей и националистического тезиса об исключительности японской культуры, правительство восприняло, положив ее в основу своей дальнейшей идеологической деятельности.

В 1979 г. к выработке официальной идеологической доктрины приступил кабинет Охира. Этому мероприятию был придан особый размах и значение. Для ее разработки правительство создало специальный орган - так называемый Комитет по изучению политических проблем, в работе которого на этот раз приняло участие уже до 200 крупнейших японских ученых. В Комитете было создано 9 групп, каждая из которых подготовила обширный доклад, освещавший ключевые проблемы японской действительности. В 1980 г. эти доклады были опубликованы под общим названием "Стратегия обеспечения комплексной безопасности" (03).

Новые идеологические документы японского правительства создавали видимость большей научности и объективности в подходе к реалиям политической и экономической жизни, чем документы 1976 г. Но это была только видимость, ибо в основу их легла та же стратегическая линия в сфере идеологии, которая была заложена кабинетом Т. Мики, - линия на гальванизацию партикуляристских установок на основе противопоставления японской разновидности капитализма западной.

В качестве одной из главных проблем, в связи с которой авторы упомянутых докладов развернули систему доказательств с целью утверждения тезиса о превосходстве японской формы капитализма, была взята структура социальных отношений в Японии. Утверждалось, что главной особенностью японского общества и источником экономических успехов является социальный принцип групповой взаимозависимости ("айдагарасюги"), якобы пронизывающий всю жизнь японцев и создающий основу межличностных связей на предприятиях. Он толковался как условие "гармонии" и "взаимозависимости" в социальной иерархии, как основа успешного функционирования системы капиталистического предпринимательства. Ему противопоставлялся принцип "индивидуализма", он рассматривался в качестве исходного социально-психологического феномена, пронизывающего западное общество. Западный "индивидуализм" квалифицировался как категория низшего порядка, как источник негативных явлений в высокоразвитом индустриальном обществе западного типа. Давая японской системе социальных отношений националистическое толкование, авторы документов провозглашали, что только эта система может обеспечить, с одной стороны, процветание японского капитализма, а с другой - способствовать оздоровлению мировой капиталистической цивилизации, стать социально-политическим принципом, преодолевающим пороки западного "индивидуализма".

Итак, во главу угла идеологической доктрины японского монополистического капитала начала 80-х годов был положен тезис о превосходстве японской формы социальных отношений "айдагарасюги" и основанных на них производственных связей и для его подтверждения использовался весь арсенал японской буржуазной социологии. Рассуждая о "коллективизме" японского типа, теоретики из правительственного Комитета по исследованию политических проблем желаемое выдавали за действительное и, опираясь на искусственно созданную схему социальных отношений на японских предприятиях, стремились консервировать те ее элементы, которые в наибольшей степени служили системе эксплуатации, обеспечивая успешное функционирование производства в интересах предпринимателей.

Но, несмотря на все попытки японского капитализма сделать своей идеологической базой националистические теории социальных отношений и обеспечить на этой основе социальную стабильность, характер экономической деятельности в условиях высокоразвитого капиталистического государства, каким стала Япония, со все большей настойчивостью разрушал принцип "айдагарасюги", при помощи которого буржуазные идеологи стремились камуфлировать классовые отношения.

Требования научно-технической революции, обострение межимпериалистической конкурентной борьбы в научно-производственной сфере подняли значение человеческого фактора в производственном процессе, заставили монополистический капитал изыскивать новые пути и средства для формирования человеческого фактора в интересах поддержания и расширения капиталистического производства.

В 1984-1985 гг. японское правительство и правящая Либерально-демократическая партия предпринимают новую попытку социального анализа японского общества и долгосрочного стратегического планирования своей социальной политики. ЛДП обнародовала новую программу, пронизанную амбициозным планом резкого повышения уровня производства и перестройки всей социальной инфраструктуры в стране. При кабинете Я. Накасонэ был вновь создан правительственный Комитет по социально-экономическим исследованиям, который выработал новую социально-экономическую доктрину, одновременно была опубликована программа экономического развития Японии до 2000 г.

Возросли масштабы идеологической деятельности господствующего класса, в нее вовлекается все большее число буржуазных ученых. Если кабинет Охира привлек к выработке доктрины обеспечения комплексной безопасности около 200 специалистов, объединенных в Комитете по изучению политических проблем, то в работе Комитета по социально-экономическим исследованиям при Кабинете Я. Накасонэ в 1984-1985 гг. участвовало уже более 500 специалистов, около 100 различных институтов и учреждений. Комитет подготовил и опубликовал более 40 докладов. В них детально разработан японский вариант концепции "постиндустриального общества", развивший доктрину комплексного обеспечения национальной безопасности. Она получила название "софтономика". Созданный японскими идеологами по аналогии с термином "экономика", этот термин означает направление развития социальных наук, исследующих структуру и условия жизнедеятельности высокоразвитого индустриального общества, опирающегося на широкую систему информации и наукоемких отраслей производства. Предполагается, что в рамках такого общества первостепенную роль будут играть не традиционные методы промышленной деятельности, восходящие к эпохе промышленных революций и индустриализации (hard pass), а методы, основанные на широком использовании (интеллектуального труда и повышении значения качественных характеристик промышленной продукции (soft pass).

Появление концепции "софтономики" является попыткой наметить пути обеспечения предпосылок для функционирования капиталистической экономики в условиях научно-технической революции, повышения роли человеческого фактора в производственном процессе, серьезных изменений в социальной структуре и ценностных ориентациях населения. Большое влияние на характер этой концепции оказало стремление японских монополий занять ведущее место в техническом прогрессе.

В концепции "софтономики" взят курс на изменение структуры массового потребления, плюрализацию потребительских интересов, дальнейшее расширение сферы действия социально-психологических ориентиров, присущих высокоразвитому буржуазному государству, распространение нездоровых запросов и изощренных вкусов в повседневной жизни.

Повышенное внимание в концепции софтономики к человеческому фактору вызвано стремлением создать новый тип инженерно-технического работника, способного к самостоятельной научно-исследовательской деятельности, к новым научным открытиям, имеющим принципиальное значение для научно-технического прогресса. Эти задачи для японских монополий становятся все более актуальными в настоящее время, когда США, широко снабжавшие в 50-60-х годах японскую промышленность научной информацией, перешли к политике жесткого контроля в сфере научных связей с Японией, отказывая ей в предоставлении новейшей научной информации.

Новая доктрина японского монополистического капитала имеет в. основном пропагандистское значение. Много внимания в ней уделяется пропаганде технических достижений японского капитализма. В своих прогнозах на будущее она носит черты типичной буржуазной футурологической теории, призванной утвердить идею о безграничных возможностях японского капитализма в условиях развития науки и техники. Вместе с тем; нельзя не отметить, что в своих исходных идейно-теоретических, установках она с большей долей объективности, чем предыдущие социальные концепции господствующего класса, отражает отдельные стороны социальной структуры современного общества, в большей мере учитывает социальные последствия процесса капиталистической модернизации, общего по своему классовому содержанию для тех стран, которые вступили на путь капиталистического развития.

Отражая реальный социальный процесс, развивающийся в Японии в условиях ее быстрой индустриализации, доктрина, по существу, пересматривает традиционный тезис о наличии в Японии особой формы групповой общности "айдагарасюги" как антипода западного индивидуализма. Косвенно признавая факт разрушения традиционных социальных структур под напором капиталистических производственных отношений, она провозглашает рождение в Японии новой формы буржуазного индивидуализма, так называемого "мягкого" индивидуализма, якобы складывающегося в рамках традиционных социальных форм. Но на деле новая форма межличностных связей, характеризуемая в правительственных документах как "мягкий индивидуализм", противоречит "групповой общности" японского традиционного типа. Хотя она и отличается от "жесткого", западного индивидуализма, но в основе своей быстро эволюционирует в сторону последнего, как бы демонстрируя победу капиталистического Запада над идеализированной японской формой социальных отношений "айдагарасюги".

Выше было отмечено, что одной из целей концепции софтономики является повышение роли человеческого фактора. Понятие "мягкого индивидуализма" как основы межличностных связей в японском обществе призвано служить этой цели. Не приходится доказывать, что "мягкий индивидуализм" не создает индивида как личности в подлинном значении этого слова, не способствует рождению человека, действительно свободного от условностей и норм, мешающих проявлению его подлинной человеческой сущности.

В руках буржуазных идеологов концепция "мягкого индивидуализма" нацелена на стимулирование в человеке таких качеств, которые обеспечивали бы рост и плюрализацию потребительского спроса в интересах расширения капиталистического, производства. В то же время именно эта концепция призвана создать новый тип инженерно-технического работника, свободного от условностей группового мышления и приспособленного для принятия самостоятельных решений в рамках производственного процесса.

Такова эволюция идейно-теоретических доктрин японского господствующего класса за последнее десятилетие: от попытки гальванизировать примитивные реакционные идеологические доктрины эпохи феодализма, включая религию, и на этой основе возродить традиционный национализм, к курсу на широкое использование буржуазных социологических теорий в целях утверждения рафинированной националистической концепции о превосходстве японского типа капиталистического предпринимательства. А от этого курса к новой идеологической линии, признающей приближение японских принципов общественных связей к западным. Ныне в ее рамках используются более утонченные методы обоснования "уникальности" межчеловеческих отношений японского типа. В частности, под категорию "мягкого индивидуализма" подводится специальная философская база, предпринимаются попытки доказать особую, не имеющую себе аналогов социально-психологическую структуру связи этого типа индивидуализма с традиционными социальными формами.

Таковы основные вехи теоретического поиска буржуазного сознания в Японии, нашедшие отражение в идеологических доктринах монополистического капитала. Действительность доказала бесполезность усилий его идеологов найти выход из социально-экономического и духовного кризиса на путях гальванизации традиционных националистических концепций. Отсюда поиск новых, "современных" форм националистической идеологии, призванных еще более мистифицировать реальный процесс социальных изменений, создать иллюзию формирования в японском обществе идеальных связей, якобы преодолевающих недостатки социальных форм капиталистического Запада.

В документах XXVII съезда КПСС отмечаются основные черты экономической и идеологической деятельности буржуазных государств, осуществляемой ныне в интересах укрепления капиталистической системы. Это - технологическая перестройка производства, постоянный контроль за состоянием умов и поведением людей, целенаправленное культивирование индивидуализма и антидемократизма. В них подчеркивается стремление империализма разжигать и провоцировать национальный эгоизм и шовинизм в целях ослабления интернациональной солидарности трудящихся. Социальная практика и идеологическая линия японского господствующего класса целиком подтверждают эти положения.

---

(01) Рэкиси то буммэй-но танкю (Исследование истории и цивилизации). Т. 1-2. Токио, 1976.

(02) Там же, с. 10.

(03) См.: Сого андзэн хосё сэнряку (Доклады Политического комитета при кабинете Охира). Токио, 1980.